- Видишь, что ты наделал, бесстыдник. Сколько наплескал! И мне руку испачкал. Ну-ка, оближи.
     Ничего не соображающий подросток слизнул языком белые капли, чувствуя вкус собственной спермы. По приказанию родственницы он налил ведёрко воды, взял тряпку и тщательно убрал за собой. Всё также красный и смущённый, Энди, тем не менее, чувствовал облегчение. В туалете он вытер член бумагой и вернулся в зал. Происшедшее, как ни странно, несколько ободрило наказуемого. Он думал, что ничего более постыдного и ужасного с ним произойти уже не может.
     - Ты меня огорчил, Энди. Я вижу, ты всё же получаешь удовольствие от подобных пакостей. Что ж, лучший способ снять возбуждение - холодный душ. Обувай шлёпанцы, бери доску в ванной, мыло и пойдём на улицу.
     Подросток обомлел.
     - Да не бойся, в сад пойдём, там тебя никто не увидит.
     - Тётя Клава, я не чувствую уже... Не надо.
     - Пойдём, пойдём!
     - Может, лучше в ванной?
     - Там развернуться негде. Не спорь, Энди, а то я тебя и вправду голиком по посёлку пущу.
     Подросток сделал, что велено. Выйдя из дома, он почувствовал себя очень неуютно. И хотя дом, сад, металлический забор, увитый плющом, загораживали его, всё равно хотелось прикрыться. От ощущения наготы, стыда, беззащитности, от боязни быть замеченным Энди ссутулился и беспокойно оглядывался. К тому же, в калитку мог войти кто угодно, да и из дома поодаль напротив участок просматривался. Но выбора не оставалось. Подросток осознал беспомощность своего положения и решил: будь что будет. От его переживаний всё равно ничего не изменится. Не стоит затягивать экзекуцию, пусть она пройдёт побыстрее. Энди удалось побороть смущение, пришло немного уверенности. Он ведь купался в реке голышом, нашёл укромное местечко, правда, далековато. Да и местные не особо пользовались речкой по причине немолодого возраста, так что там его точно никто не мог увидеть.
     Душ проходил следующим образом. Решётчатую доску, которую кладут на пол в ванных комнатах, Энди положил на траву, мыло - рядом, снял шлёпанцы и стал на неё. Тётя Клава поливала племянника водой из шланга. Энди не особо страдал, но всё равно не мог назвать процедуру приятной. На улице стояла жаркая погода, к тому же, он ежедневно закалялся холодным душем.
     Однако, сейчас Энди съёжился, мёрз и дрожал. Родственница заставляла его поворачиваться то спиной, то передом, поливая с ног до головы. Мощная струя хлестала довольно сильно из-за максимально поставленного напора. В ванной Энди при подобной процедуре резко двигался, тёрся, отфыркивался, чтобы уменьшить острые ощущения. При тёте он боялся так себя вести, поэтому весь согнулся, посинел и выглядел жалко. Экзекуторша не оставила сухого места, со всего тела ручейками стекала вода.
     Строгая воспитательница прекратила мойку и заставила подростка намылиться с ног до головы. Под её взглядами вновь застеснявшийся племянник выполнял приказания, поворачиваясь разными сторонами. Клава внимательно следила за движениями паренька, получая удовольствие. Ей нравилось смотреть на двигающиеся мускулы, намыленную блестящую кожу, переливающуюся под лучами солнца, на колышущийся член, который от холода уменьшился и остро торчал между ног, на упругие мальчишеские ягодицы. Она заставила Энди тщательно растереть мыло по всему телу, включая и голову. Затем снова последовало наказание холодной водой.
     Подросток по приказу тёти вертелся под струёй, а Клавдия тщательно поливала его во всех местах, смывая пену.
     По окончании экзекуторша велела наказуемому расставить ноги и держать руки за головой.
     - Я пойду, а ты обсохнешь. Я буду следить за тобой, не вздумай шевелиться. Энди била крупная дрожь, но он не посмел ослушаться. Лёгкий тёплый ветерок обдувал подростка, солнце пригревало лучами. Вскоре несчастный согрелся, но мышцы начинали затекать. Тётя время от времени выглядывала из окна кухни. Энди никогда ещё не чувствовал себя настолько беспомощным и беззащитным. Он снова обдумывал произошедшее, пытаясь отыскать ошибку в своём поведении. Но альтернативы не находилось. Юноша не жалел о данном согласии, хотя впереди его ждали розги, мысль о них заставляла сильнее биться сердце, а странная томительная волна, идущая изнутри, стесняла дыхание. По предчувствию, выдержать оставалось немного. Наказание вскоре вступит в последнюю стадию. От предстоящего освобождения Энди приободрился, но краем глаза уловил движение слева, у северо-восточного крыла дома.
     Подросток осторожно повернул голову, одновременно пытаясь уследить за кухонным окном. Так и есть. Он успел уловить широко открытые, удивлённые глаза Кристины, выглядывающей из-за забора, сверху. Потом она отцепилась и спрыгнула. Наверняка попробует через щель подсмотреть. Странно, но Энди нисколько не смутился. Его это даже позабавило. Очевидно, зрелище настолько оказалось шокирующим, что девчонка позабыла про осторожность, стремясь разглядеть голого парня во всех подробностях, а не через сетку плюща. Появление девчонки придало неожиданное чувство бодрости, и Энди этому удивлялся.
     Но, заметив настороженный взор Клавы, он решил не дёргаться, чтобы не подставить Кристину. Через некоторое время мелькание повторилось, но более настойчиво. Неужели девчонка совсем забылась? Нет, не она. Нечто высокое, серое... Энди в испуге дёрнулся, думая, что на дворе посторонний. Видение ускользнуло. Установилась странная, давящая тишина. Подростку захотелось немедленно убежать и спрятаться, он едва-едва не поддался паническому порыву, не понимая, что могло его так испугать. Но на крыльцо вышла Клава, и племянник пришёл в себя.
     - Что там такое? Там кто-то есть? - обеспокоено спросила она.
     - Н-нет, показалось.
     - Надевай шлёпанцы, бери вещи и пошли в дом.
     Энди вдруг почувствовал опасение за Кристину. Он внимательно вгляделся в нехорошую сторону, но не заметил признаков чужеродного присутствия.
     Вновь он стоял в зале перед тётей, голый, но без смущения, и держал голову прямо.
     - Думаю, пора заканчивать. Сейчас я отстегаю тебя розгами. Только, Энди, я хочу знать, что ты раскаиваешься в гнусном проступке. Докажи, что ты действительно осознаёшь всю безобразность своего поведения и хочешь получить достойное наказание, чтобы исправиться. Лучше будет, если ты произнесёшь это, стоя на коленях. Энди подчинился. Немного подумав, он выдал:
     - Простите меня, тётя Клава, что я вёл себя очень плохо. Я больше никогда не буду так делать. Делайте со мной, что хотите, накажите меня, пожалуйста, как следует.
     - Попроси о порке.
     - Тётя Клава, пожалуйста, выпорете меня за мой поступок.
     Энди осознал всю униженность своего положения. Абсолютно голый, стоя на коленях перед пожилой крупной матроной, он отдавал себя в её полную власть. Подросток опустил голову.
     - Хорошо, Энди, ты получишь свою порцию сполна. Я назначаю тебе семнадцать ударов, то есть, сколько тебе лет. Не радуйся, это не мало. Рука у меня тяжёлая, и высеку тебя пучком розог. Тут их семь. Тётя Клава подошла к цилиндру, вынула прут, пропустила его через кулак, стряхивая солёный рассол, и взмахнула в воздухе. Услышав свист, подросток вздрогнул, внутри томительно заныло. Экзекуторша положила прут на столик рядом. Всё ещё на коленях он наблюдал, как она проделывает подобные манипуляции с остальными розгами. Закончив, тётя велела племяннику подойти.
     Вот и настал самый ответственный момент. Сердце подростка заколотилось сильнее, в голове слегка зашумело. Клавдия помогла племяннику принять необходимую позу для порки. Энди выпрямленными руками держался за батарею отопления, а ноги щиколотками опирались на ту самую прочную скамеечку. Таким образом, подросток висел над полом, вытянувшись. Мускулы его напряглись, исчезла всякая возможность расслабиться для уменьшения боли.
     С замиранием сердца он ждал. Слух его обострился, улавливая каждый шорох. Он крепче вцепился в батарею и стиснул зубы. Вот-вот должно начаться. Но тётя Клава не спешила. Она аккуратно сложила розги вместе, пошевелила ими в рассоле, словно веником и подошла к подростку. Тот закрыл глаза. Почувствовав прикосновение прутьев к спине, он вздрогнул. Но Клавдия всего лишь провела мокрыми прутьями вдоль спины, словно играя с жертвой. Она обмакивала пучок розог и шутила с племянником, проводя ими по его телу. Тётя поглаживала его со всех сторон. Энди сжимался, ожидая боли, но вновь и вновь мокрые прутья скользили по спине, грудной клетке, по ногам, теребили висящий член, к которому прилила кровь, от прикосновений он увеличивался в размерах, напрягался. Клавдия заметила это и с удовольствием раскачивала твердеющий член прутьями. Подросток изнемогал. От неудобной позы по телу разливалось ноющее утомление, от ожидания стеснялось дыхание, от манипуляций с членом вновь болезненное сладострастие томило несчастного мальчишку.