Название: Как я с хачиками еб$лся
Автор: ЖеняКатегория: Гомосексуалы
Добавлено: 25-07-2012
Оценка читателей: 5.52
Из Москвы я уезжал ночью. Алма-атинский поезд отходил во втором часу. Чувства подавленности и никчемности, подаренные столицей, сделали отъезд долгожданным. Каким милым был Сашка в августе, когда кругом пахли розы и в сиреневых облаках плавала снежная вершина. В грязной, слякотной январской Москве это был совсем другой человек. Чужой. Отчужденность пробилась с первой минуты, расползлась метастазами и сожрала то, что раньше казалось привязанностью. Привязалось - развязалось. Что я увидел в таком скучном и жалком человеке. Да еще этот вредный старик, Сашкин дед, с которым он делил жилплощадь по улице писателя Твардовскова. Окна седьмого этажа показывали такие же серые, бетонные многоэтажки спального района. Деду я не нравился категорически, я мешал ему жить и дышать. Старик злобно сморкался и ворчал сизым провалившимся ртом. На седьмой день я поехал в кассы и обменял билет. Ждать было уже нечего. Перезрелые персики, истекающие в руках, виноградный сок, проевший рубашку, и белозубый парень с влажными, сочными губами были нещадно перечеркнуты жирным крестом разочарования.
Пергидрольная пожилая проводница полистала паспорт, изрядно помятый московской милицией, на каждом углу подозревавшей меня в террористической деятельности:
-Проходите.
В купе было отчего-то темно. Тускло-желтый фонарь нагонял тоску. Хотелось затаиться и говорить тихим шепотом. Сосед напротив, маленький, серенький дядечка, разговор не поддержал. Он смущенно улыбался и поглядывал в грязное окно. Пассажиров в вагоне оказалось, на удивление, мало. Значит, поедем вдвоем. Тем лучше.
Внезапно похоронная атмосфера была взорвана к чертовой матери. Двое молодых людей в спортивных штанах и кожаных куртках ввалились в купе, оглушая гортанными криками кавказкой речи. Они нервно выглядывали в окно, выскакивали в коридор, сильно размахивали руками и, захлебываясь чувствами, перебрасывались взволнованными фразами. Поджав ноги, я с интересом наблюдал за суетой. Дети гор никак не могли успокоиться и, усевшись на лавку, еще долго сверкали глазами и переругивались.
Пожилая проводница еще раз проверила билеты и принесла белье, рассовывая деньги в многочисленные кармашки потрепанной сумки. И вот только теперь, казалось, абреки заметили наше с дядечкой присутствие в их купе. Усатый, худощавый и какой-то дерганый кавказец доброжелательно принялся знакомиться, процокав свои имена. На чудовищном русском, сжиравшем смысл половины сказанного, он долго и путано объяснял приключившееся с ними несчастье. Дошедшая до моего сознания суть представилась в таком виде. Двоюродные братья приехали в столицу России, чтобы произвести честный и благородный обмен денежных знаков на какие-то загадочные автомобили. И тут нехорошие и злые люди решили отобрать кровно заработанные сбережения у несчастных родственников, а самих их лишить жизни. Я сочувственно кивал и, поддакивая, выражал возмущение подлостью обитателей Москвы.
Успокоившись, усатый и его более молодой и молчаливый спутник стали устраиваться. Из багажа у них оказался один черный пакет с надписью Chanel. Вот из этой шанели орлы вывалили на клетчатое одеяло пачку сигарет, два мобильных телефона, один из которых ввиду инвалидности был обмотан скотчем, и:И пачки денег! Оценить номинал и гос. принадлежность купюр мне не удалось. Братья заслонили кровные сбережения кожаными спинами и опять принялись гортанно переругиваться, налегая на шипящие согласные. Загнанный в угол дядечка, на полке которого происходил учет народных накоплений, боязливо моргал и не издавал ни звука. Снова заполнив пакет, усатый принялся тыкать грязным ногтем в кнопки мобильника, попеременно поднося его к уху, встряхивая, рассматривая дисплей и матерясь. Ничто не помогало, телефон был мертв. То, что произошло дальше, произвело на меня глубокое эмоциональное впечатление. Кавказец развернулся и окинул нас с дядечкой оценивающим взглядом, после чего засунул мешок с деньгами под матрац и, увлекая за собой компаньона, вышел из купе. Дверь захлопнулась. Уцененный до уровня безобидной шушеры, я обиженно посмотрел на соседа. Мужчинка явно испытывал облегчение, избавившись от неприятных личностей. Он торопливо принялся копошиться в сумках, трясти бельем и укладываться спать. Сопровождалось все это бормотанием на тему "Понаехали тут всякие черножепые".
Глянув на часы, я обнаружил, что уже четвертый час ночи (утра?). Пора и баиньки. Под гипнотическое постукивание колес я провалился в сон. Из которого был нещадно выдернут бабахнувшей дверью и громкими воплями вернувшихся горцев. Гремя стеклотарой, усатый подвинул меня жопой и уселся за столик. На мое "эй, чо разорались" кавказец резко обернулся:
-А?
На меня злобно смотрели черные пьяные глаза. Тема была исчерпана. Я отвернулся к стеночке и попытался снова уснуть.
Пробуждение пришло вместе с головной болью. Хотя и говорят, что голова это кость и болеть не может. За окном проскакивали елки, а в купе была невыносимая духотища. Облизывая пересохшие губы, я осмотрелся. Соседняя полка была пуста. Дядечка или успел сойти, или перебрался на другое место от греха подальше. По полу, позвякивая, каталась пустая бутылка водки, а наверху спали нацмены. Усатый похрапывал, раскрыв рот, а его родственник и во сне был безмолвным. Кое-как умывшись в трясучем туалете, утроился завтракать. Отравившись в раннем детстве, я категорически не доверял МПСовскому общепиту и запасся хавчиком еще в Москве. Около трех часов сверху послышалось шевеление. Спустившись вниз, мой нервный друг, как ни в чем не бывало, почесываясь и позевывая, принялся жизнерадостно общаться. Гогоча, он каждый раз низко наклонялся и обдавал меня смрадной вонью (сказать, что ли ему, что утренний запах изо рта убивает лошадь).
Поезд невероятно часто останавливался. В окне бесконечно чередовались елки, сугробы и убогие деревянные домики. Одевшись, кавказцы отправились в ресторан обедать. Видимо, обед сильно затянулся и вернулись соседи только около десяти вечера. Пьяные в жопу! Но на этот раз они были невероятно дружелюбны. Просто пузырясь вселенской любовью и великодушием, братья вывалили на стол и постель содержимое двух пакетов. Там было, видимо, все, чем мог порадовать вагон-ресторан. Начиная жевачкой и заканчивая большой коробкой шоколадных конфет. Отдельным аккордом звякнули три бутылки водки и зеленый пузырь Советского шампанского. Попутно из сумок вываливались мятые дензнаки, которые абреки, комкая, небрежно распихивали по карманам.
Восточная гостеприимность оказалась невероятно настойчивой. Натыкаясь на каждый новый трофей, усатый протягивал его мне и вопрошал:
-Слава, угощайся. Будешь?
Нет, не будешь. Но от водки отвертеться мне уже не удалось. Чокаясь железными подстаканниками, кавказец говорил длинный тост и лез обниматься. Но, несмотря на их прямо-таки сногсшибательное дружелюбие, моя неприязнь к хачикам только усиливалась.
Нажравшись, кавказцы становились все более наглыми и отвратительными. А когда усатый смачно харкнул на пол желтой длинной слюной, "скотина" само сорвалось с моих губ.
-А?
Две пары блестящих глаз остановились на мне. Я сразу пожалел, что раскрыл гавкало. Но абреки, видимо, не уловили смысл и вернулись к своей жратве.
Угадайте с первого раза, что хочет любой пьяный мужик. Точно! Ебаться. Прихватив конфеты и шампанское, хачики предприняли рейд по вагонам. Их бесконечные приходы-уходы, шуршание деньгами и заправка горючим продолжались невероятно долго. Усатый ворчал и теребил свою мотню прямо у меня перед лицом. И, мал-помалу, несмотря на брезгливость, я стал с нарастающим азартом ожидать развязки охоты за пиздой. Увы, все закончилось обломом к моему и кавказцев разочарованию. Сожалея, что порнухи сегодня не посмотреть, я укрылся с головой.
Сон разума взорвали очередное бабаханье двери и женский хриплый голос. Ба! Никак бабца поймали. Оборачиваюсь. И что вы думаете? На соседней полке сидит наша пергидрольная проводница. Сказать, что дама была страшная и сильно покоцанная жизнью - значит, ничего не сказать. Гуманизм мне не близок. Скажу прямо. Она была уебище! Решив, что я спугну добычу, усатый подскочил и стал укутывать меня, нервно приговаривая:
-Спи, спи, спи.
Да ладно. Очень надо. Дальнейшие события показали, что, лишившись изображения, я оказался в выигрыше. Кавказец, видимо, решил во чтобы-то не стало выебать проводницу. Боже мой! Боже мой! Какой это был натиск! Какая страсть! Какой пыл! Тетка услышала о себе столько нового, что, видимо, и сама была поражена тем, насколько она сексуальная женщина. Но: Но была непреклонна. Бешеная атака продолжалась. Как он говорил! Как дышал! Как шептал! Абрек сочился похотью. Он испускал убойной силы волны животной, дикой жажды ебли. От полыхающей страсти нацмена моя писька встала!
А проводница пила шампанское, хрустела конфетами и отнекивалась. Так какого хуя пришла, манда сраная! Абрек предложил деньги. Тетка хихикала и отнекивалась. Вот дура! По мере нарастания интенсивности уламывания я проникался все большим возбуждением. Ураган похоти нахрен разнес хрупкую лодочку здравого смысла.
Сердце - не камень, хуй - не резина.
Когда усатый решил применить силу, я готов был прийти ему на помощь. Из-за спины доносились отчаянная возня, сопения и вскрики. Ну, давай, давай, дорогой! Я уже откровенно дрочил. Тетка вырвалась и хлопнула дверью.
Блядь!
Сука!
Выхухоль старая!
Как я был разочарован! Я страстно хотел трахаться. Наша жажда ебли с усатым абреком бурлила и пенилась в одном бешеном ритме. Крышу сорвало со страшным свистом! Надо было что-то делать.
Это был хачик. Он был омерзительно пьян, от него воняло потом и под ногтями чернела грязь. Он был мне неприятен, даже гадок. И я его дико хотел! Сокрушительно желал, чтобы он меня выеб.
Славик, время идет - жизнь проходит, не щелкай ебалом и бери все, что сможешь! Подбадривая себя таким образом, я сел, обдумывая план предстоящей операции. Тут бы пиздюлей не схлопотать. Усатый, скользнув по мне раздраженным взглядом, встал и потянулся за стаканом. Здоровенный комок в штанах оказался совсем рядом с моим лицом. Только руку протяни. Ну, я и протянул. Абрек дернулся и тут же железная клешня сжала мне запястье. Ой-ой-ой, больно же! (Знал бы я, сколько раз эта мысль в течение предстоящей ночи пронесется в моей голове!) Кавказец резко наклонился и влажные, стеклянные зыркала выстрелили в меня рентгеновским взглядом. Спектральный анализ был преимущественно голубым. Хачик разжал руку и одним эффектным движением вывалил свое хозяйство. Ну вот, Славик, а ты боялся!
Отдельно скажу про хуй. Он того заслуживает. Член горца был длинный, прямой как палка и увенчивался огромной блестящей головкой, раза в полтора больше самого ствола (эдакий гриб отсосиновик). В моей недолгой жизни в большом сексе это был, безусловно, коллекционный экземпляр.
Ну, хватит базарить, Слава! Надо оправдывать доверие народа.
Здоровенная залупа с размаху ткнулась в горло. Сдернув мешающий трикотаж штанов, я вцепился в обильно волосатую жопу абрека. Язык, губы, щеки интенсивно заработали. Хрипя и громко каркая, усатый, помогая себе руками, жестоко забивал хуй в глотку. И добился, мерзавец! Огромная залупа провалилась в горло! Нос забило жесткой волосней лобка. Из глаз брызнули слезы. Казалось, еще чуть-чуть и гигантский кляп прорвет гортань и вырвется наружу. Горец выгнулся и, запрокинув голову, стал яростно орудовать своим хуищем.
"Я щас сдохну! Бля, мне же совсем нечем дышать!", - беспомощно отбивался я, мыча и размахивая руками. "Бля, отпусти меня! Я же не виноват, что проводница-сука тебе не дала. Пусти!"
Белые вспышки, засверкавшие в мозгу, предвещали, похоже, уже скорую встречу с Аллахом, на хую правоверного сына которого я и подохну. Превозмогая стальную хватку кавказца, я все же вырвался, больно ударившись головой о стену. До сознания долетел громкий стон абрека. Он обильно кончал своей шикарной писею. Головка, шлепнувшись по подбородку, выпала из разинутого рта. Захлебываясь слезами, соплями, слюной и спермой, я жадно ловил воздух.
Счастье есть, его не может не быть!
Вот это да! Вот это, я понимаю, минетик!
Кавказец откинулся на лавку и, теребя свою елду, тяжело дышал. С верхней полки свесилась любопытная, лохматая голова его двоюродного братца. В мутных глазах которого светилась неподдельная заинтересованность.
Отдышавшись, усатый, с хуем наперевес, снова пошел в атаку.
"В жепу, в жепу давай, малчик!", - приговаривал он, срывая мои плавочки и ставя раком. Я впился зубами в МПСовскую подушку, на горьком опыте уже зная несовершенство мужского организма. Как я и думал, нацмен вогнал хуй со всей дури. Я чуть подушку не сожрал от боли! Мамочка родная! Что же это делается, люди! Терпи, Славик, ты же мужчина. А хачик тем временем, вцепившись, свирепыми толчками запихивал свой челенжер в мой нежный, белый зад. Он когда-нибудь кончится, этот хуй?! Но вот долгожданная стыковка произошла. Бешеный рев турбин, полыхание горючего и выбросы сгоревшего газа при старте космического корабля - ничто по сравнению с тем, с какой мощью пер меня этот сын гор! Его хуй долбился в заднице как отбойный молоток, а железные ручище сжимали, мяли, рвали, тискали, царапали мою несчастную худенькую попку.
Но какой это был кайф, скажу я вам!
Нет, мужики, кого не ебали в жопу - тот не жил!
Не скажу, что время остановилось, оно сладостно растянулось в бесконечную череду всхлипов, охов, ахов, постанываний, воплей, мини-оргазмов и перманентного блаженства. Казалось, это мы с хачиком раскачиваем вагон. Когда без всякого механического трения из моего члена, как из огнетушителя, брызнула сперма, свет померк и мир заполнился далекими, странными звуками. Горячая жидкость текла по ногам и пачкала железнодорожные простыни. Что-то ее уж слишком много! А, так усатый тоже кончил. Вах, генацвале, какой молодец! Хотя хрен тебя знает кто ты там на самом деле.
Мой Ромео, рыча и клацая, пошел бы и на третий заход, но тут в исторический ход событий вмешался его родственник, тоже решивший внести свою лепту в осеменение моей задницы. Обернувшись с идиотской улыбкой, я успел разглядеть его. Какие они нахуй братья! У этого тело было совсем безволосое, лишь в паху диким саксаулом торчал жесткий кустарник. А уж хуй был полной противоположностью моему дефлоратору. У второго кавказца член был толстый, какой-то бочкообразный и с, на удивление, маленькой головкой. Ну что ж, тоже не плохо. "Гармония мира - в разнообразии красок его наполняющих", - как сказал: хуй знает кто.
Усатый было пристроился к моим губам. Я старательно принялся обсасывать чудо-гриб. Хотя, скажу вам честно, не люблю я такой "вертолет". Непременно теряешь что-то в ощущениях. Усатый как будто прочитал мои мысли, вытащил член и уселся на лавку, подрачивая. Эй, я не понял в натуре, я что плохо сосу? Нет, ты скажи - я плохо сосу? Ну и ладно, черт с тобой! Как умею, так и сосу. Кавказец, теребя хуй и с горящими глазами наблюдая как его сородич бешено ебет меня в жопу, терпеливо ждал своей очереди.
Ну что вам сказать, пацаны. Хачики не давали моей мокрой, хлюпающей заднице опустится еще часа два! Уже ничего особенно не ощущая, я растворился в нирване, уткнувшись башкой в подушку. Финальный чпокающий звук, навсегда покидающего жопу хуя, был как последний отзвук тающего эха в утренней прохладе, ласкаемых солнцем, снежных гор Кавказа.
Утро пришло оттуда же, куда ушла ночь - грешная дыра распухла и болела. Абреки дрыхли на своих полках, отравляя атмосферу перегаром. Увидев простынь, я скомкал ее и, жалея себя бедного и несчастного, поплелся в вагонный туалет. Первым делом в окно полетело белое, обспусканое полотнище. Затем, привставая на цыпочки и выворачивая шею, я обозрел в зеркале поле вчерашней битвы. Результаты были сокрушительными! Очко растянулось пальца на три и увенчивалось обширным кровоподтеком. Моя белая попочка вся вдоль и поперек была разрисована синяками и царапинами от ногтей (когтей?) горячих горных орлов. Ужасаясь следам ночного путешествия в сады Аллаха, я чуть не заплакал!
После полудня хачики очнулись. Я с замиранием сердца, пряча глаза, ждал их реакции. Зря. Не стоило и волноваться. Молчаливый так все и молчал, с ухмылкой поглядывая в мою сторону. А усатый, скалясь и похлопав меня по плечу, развил бурную деятельность, устраняя последствия ночного бедлама. Как? Да очень просто. Сгреб все в кучу и выхуйнул в окно!
При наплывающем в раме вокзале крупного областного центра, мы попрощались. Усатый абрек опять скалился, хвалил, звал в гости и долго объяснял, как к ним добраться. Я переминался с ноги на ногу, кивал и ждал когда кавказцы слиняют. Нормально так попрощались, по-человечески.
Состав тронулся и, провожая взглядом сталинский ампир вокзальной громады, я заметил злой взгляд пожилой проводницы. Нет сомнения, что она отлично слышала наше страстное ночное буйство.
-Здрасьте.
Лохудра не ответила и презрительно отвернулась.
А я вернулся в купе, лег и стал задумчиво скользить взглядом по мелькавшим за окном просторам Родины. О сколько нам открытий чудных: Ну какой там нахуй Сашка! Оставшийся в Москве мимолетный друг не смог бы дать мне и сотой доли того блаженства, которым, походя, одарили два нечистоплотных хачика.
Как загадочна и интересна жизнь! Как непостижима и прекрасна!
Аллах акбар.
Аллах акбар.
Я отвернулся к стенке и, тихо и радостно, засмеялся.
The end.
Опубликуйте ваш порно рассказ на нашем сайте!