Меня вызвали по рации в один из номеров отеля. Это были самые фешенебельные номера во всём Атлантик Сити, причём восьмой этаж занимали самые роскошные и дорогие апартаменты, сравниться с которыми по богатству убранства могут только лучшие отели мира. Пришла жалоба на шум. Я приехал в нужное место и приблизился к двери.
     Ничего такого я не услышал, но надо было проверить, и я постучал в дверь. Секундой позже, будто меня ждали, дверь открыл здоровенный бугай сорока пяти лет и зверской наружности. В нём я с облегчением узнал постоянного клиента казино мультимиллионера, владельца чего-то там Терри.
     - Ну вот посмотри, что ты натворила своим криком, безмозглая шлюха! - с поддельным возмущением воскликнул здоровяк Терри.
     - Отвлекла занятого человека от исполнения обязанностей в казино. Пришлось ему тащиться сюда, чтобы налюбоваться на твою глупую и жадную рожу! Надо понимать так, что на нас нажаловались, потому что кое кто в этой комнате имеет талант к излишне громкому визгу. Обращался он к своей жене - хрупкой и прекрасной дамочке сорока примерно лет, которая в это время стояла на коленях лицом к стене и громко всхлипывала. Руки её были привязаны к чему-то на стене. Пару раз она обернулась и посмотрела на меня, её красивые грустные глаза были сильно заплаканы, щёки горели.
     - Посмотрите на неё! Прямо ребёнок, у которого отняли любимый мячик! - с беспощадным сарказмом заявил Терри.
     Я как можно вежливей объяснил, что на них жалуются, и напомнил, что уговор был шуметь только в старом здании, потому что там всего один номер на весь 12-й этаж и никаких соседей, а в новом здании они должны использовать кляп и вообще быть потише.
     - Вообще-то я помню, но как-то позабылось в пылу.
     Видишь ли, я очень зол на жену, - он повысил голос. - Она опять, пока я играл, сбежала в магазин и купила себе это никчемное дорогущее ожерелье, которое ей к тому же не идёт.
     Я посмотрел на шею бессовестной женщины и не увидел там никакого ожерелья. Зато на ней было много других украшений, носила она красивое вечернее платье.
     - А платье! Да знаешь ли ты, где она взяла это платье? Она его украла! Прямо из магазина свистнула. Вот дряной характер! И ведь не бедствует, в банке миллион лежит. Вот и приходится учить, воспитывать, раз мамочка в детстве не научила.
     Терри повёл рукой в сторону жены.
     - Посмотрите на неё! Думаешь, она раскаивается? Дудки!
     Если её сейчас отвязать, она опять куда-нибудь улизнёт и опять что-нибудь свистнет. Ну я-то из неё сегодня дурь вышибу!
     Рассерженный воспитатель схватил стоявшую неподалёку бутылку "Абсолюта" и сделал из неё пять крупных глотков прямо из горлышка, потом подошёл к нераскаивающейся воровке и воткнул ей в рот бутылку.
     Та довольно сноровисто стала делать глотки, поперхнулась примерно на четвёртом, и водка потекла изо рта и носа на подбородок и дальше на уже изрядно промоченное в этом месте платье. Кабан стал отвешивать жене пощёчины, приговаривая при этом всякие оскорбления, потом вдруг остановился и недоумённо спросил:
     - А что это ты так пялишься на этого милого парнишку, а?
     Уж не взмечталось ли тебе затащить его в свою котомку, старая ты корова! Мало того, что так себя ведёшь, воруешь и тратишь попусту деньги, так ещё и развратничаешь с молодыми людьми! Нет, ну я просто поверить в это не могу!
     "Старая корова", на мой взгляд, была мечтой любого мужчины от 14 до 80 лет, а на счёт секса с молодыми людьми я лично мог поверить, потому что слышал, что некоторым из нашей службы безопасности уже и раньше при разных обстоятельствах перепадал кусочек её лакомства.
     - Ну так будет же тебе секс! - приговорил жену беспощадный Терри. Дружок, сделай одолжение, трахни вот эту шлюшку прямо сейчас, да не в пизду, нет! Не доставляй её такого наслаждения, тем более что это именно то, что она хочет. Нет! Ты наладь-ка её в жопу, да пожёстче, так, чтобы прочувствовала, чтобы отвадилась развратничать! Тут он подошёл к развратнице, стянул с неё платье через голову, замотав его на запястьях жертвы. Под платьем у неё ничего не было. Я залюбовался загорелой мускулистой фигуркой, совершенной грудью, которой она, наверное, была обязана пластическому хирургу. У неё была очень красивая осанка, плечи её чуть подрагивали, она стояла на коленях, такая покорная и доступная, мне ужасно хотелось ей засадить.
     Я приблизился и встал на колени позади неё. Вытащил хуй, который давно встал, взялся за её ягодицы и раздвинул тугие булки. Тут только я обратил внимание, что из очка у неё свисает несколько жемчужин, по-видимому, того самого ожерелья, которое было куплено без разрешения. Садист в буквальном смысле слова загнал его жертве в очко. Я медленно и аккуратно потянул его наружу. Прелестница закрыла глаза, запрокинула голову и издала стон сладострастия, соски её грудей набухли ещё больше. Я не придумал ничего лучше, как одеть его ей обратно на шею. Она искоса взглянула на меня и, полуулыбаясь, одними губами сказала "Спасибо". Мне жутко хотелось заценить её грудь. Я положил ладони на её соски и, не услышав протестов со стороны мужа, принялся мять груди и пощипывать соски. В комнате было тихо, только негромко играл больной Бетховен.
     Вдруг я ляпнул:
     - Мадам! Вам надо стыдиться своего поступка! и с силой вогнал член ей глубоко в очко, что было и не трудно.
     - Ага! Так её, шлюху! - возликовал безумный Терри.
     - Раздери ей все внутренности, чтобы до самого горла дошло, ну а там уж я её возьму в оборот. Он подбежал, взял жену одной рукой за челюсть, а другой направил ей в рот хуй и начал беспощадно трахать, всё это на расстоянии 15 см от моего носа. Женщина издавала приглушённые стоны. Я трудился на своём фронте, как мог. Иногда она начинала подмахивать мне, но часто останавливалась, поперхнувшись мужниным членом. Также она сжимала - расслабляла мышцы своего зада, доставляя мне дополнительное удовольствие. Я снова завладел её прекрасными сиськами и уже довольно чувствительно щипал и оттягивал их, вырывая из её горла стоны. В то же время она вытворяла своей жопой что-то невообразимое и подарила мне череду таких ощущений, что я даже не заметил, как стал кончать в роскошный зад, толкая глубже и глубже, доходя до экстаза. Муж - маньяк при виде нашей идиллии окончательно рассвирипел и откомментировал:
     - Ты сделала это! Сделала! Я просто поверить не могу! Ты, моя жена, позволила другому мужчине отъебать тебя в жопу, да ещё и на глазах у меня, твоего законного супруга! Такой дерзости мир ещё не видывал! Обидчивый супруг повернулся ко мне:
     - Не мог бы ты одолжить мне на несколько минут свой ремень, братишка?
     - Отчего же не одолжить, если для дела, - согласился я и вытащил свой широкий полицейский ремень. Откуда-то появился кляп и был воткнут в рот провинившейся.
     Началось наказание. Мучитель порол жену по жопе, ляжкам, иногда прохаживался по спине. Бил он её мягкой частью ремня, где не было металлических частей, но всё равно это было больно, так как в остальном он трудился вполне добросовестно. Жуткие вопли женщины заглушал кляп, и можно было только догадываться, как это всё звучит без "глушителя". Она брыкалась и извивалась, и я боялся, как бы она не вывихнула себе запястья. Мужу - инквизитору было на это наплевать. Он в исступлении стегал женщину, покрывая спину, задницу и ноги жестокими ударами ремня. Зашёлся в экстазе, глаза его закатились, челюсть отвисла. Неожиданно он перестал бить жертву, отстегнул её, положил на живот и, водрузившись сверху, воткнул себя ей в пизду, трахая её практически молча, в каком-то забытьи, закатив глаза вверх. Его партнёрша издавала глубокие грудные вздохи и вдруг стала кончать, теперь почти рыча. Кончала она бесконечно долго и сладостно, я даже не заметил, где там во время этой прелестной сцены кончил муж, но даже когда он перестал трахать и замер в изнеможении, жена всё ещё кончала и двигалась навстречу ему, стараясь захватить мужнин хуй посильнее и поглубже. На этом я оставил их и доложил по рации, что всё в порядке на восьмом этаже.