Сегодня я ехал на работу уже с новым водителем. Прежний достал меня своим нытьем о маленькой зарплате, о нереальном графике работы, о ценах на бензин и запчасти (как будто бы это его личная машина). И в итоге автобаза пошла мне навстречу и водителя заменила. Я сел на переднее сидение и с интересом посмотрел на этого нового. С водителями и секретаршами надо дружить, но нельзя давать им садиться на шею - это мое жизненное кредо, которое до сих пор меня не подводило. Это был мужик, наверное, лет около сорока, но выглядел он при этом гораздо моложе. Такой моложавый, стильно прикинутый, знающих себе цену мен.
     В юности наверняка был сердцеедом, внешность и сейчас вполне кошачья: длинноватые волосы, аккуратные усики над чувственным и немного ехидным ртом, серьезно-насмешливые зеленые глаза с лучиками морщинок, разбегающимися от уголков. "Николай", - представился я. "Саша", - он пожал мою протянутую руку и я заметил, что у него небольшие мягкие ладони и энергичное рукопожатие. Я на всякий случай назвал ему адрес офиса, и мы поехали. Всю дорогу я исподтишка разглядывал его: невысокий, пониже меня будет, фигурка ладненькая, ноги, нажимающие на педали - в меру мускулистые и хорошо развитые: продольные мышцы угадывались под тканью явно недешевых джинсов. Эти его небольшие ручки с красивыми пальцами удивительно крепко и уверенно держали руль тяжелой машины. "Ха, Саша, - думал я, - ишь ты, а ведь хорошо постарше меня будешь!"
     На работе все было как всегда: беготня, вызовы к начальству, совещания, ненужная писанина. Под конец дня позвонила Наташка, а я всегда расстраиваюсь после разговоров с ней. Мало того, что ограничивает мои встречи с сыном, так еще и бабки тянет немереные, сука. Того, что я даю ей в месяц, хватило бы на год безбедного существования многодетной семьи, да не в Питере, а на Манхэттене... Ну да ладно, видно, опять напьюсь сегодня, как всегда после общения с Наташкой. Сниму бабу какую-нибудь, и буду ебать до красных чертей, представляя, что это моя бывшая жена, которую я ненавижу больше всего в жизни. Просто одной из причин нашего развода стал тот прискорбный факт, что моей половине не то что не был нужен, а просто отвратителен до безобразия секс и любое проявление чувственности. А ведь ловила меня, блядь, именно на это: сиськи-письки выставляла как могла, жопой своей манекеншицкой крутила передо мной - не дай бог каждому.
     И как, спрашивается, доверять бабам после этого, если они врут ну просто всегда и по любому поводу?! Честно скажу, после непродолжительного брака моего Евины дочки стали отвратительны мне до омерзения, да и на секс это распространяется, но я ведь молодой, здоровый мужик, природа берет свое, и я опять заваливаю очередную сучку, пихаю ей свою елду в эту ее мокрую щелку, и деру, пока глаза за орбиты не закатятся... у нее, разумеется. Так вот и живем. И сегодняшний вечер я проведу так же.
     Выхожу из офиса. Злой, как черт. До конца дня ждал важный пакет, а курьер, будь он неладен, так и не явился. Ну, задам я завтра старому, только дым из ушей пойдет. Сашка мне фарами мигает, вот он, мол, я. Сажусь в машину, закуриваю. "Давай, - говорю, - Сашок, по Староневскому проедем, девчат посмотрим..."
     Утро было отвратительным. Вчера у меня вообще не встал. Это случилось впервые, хотя, конечно, и выпито было немало. Да-а, дела. Импотент от психологии. Так, на ком бы отыграться до начала рабочего дня, пар выпустить? А то убью ведь ненароком кого... Ага, вот и наш курьер. Ну иди сюда, родимый, где были вчерась, чаво видели? "Зайдите-ка ко мне в кабинет, Геннадий Петрович!". Заходит, знает, что виноват, по стеночке так жмется, а пакета-то у него как раз и нет. Ха, потерял! Честно так говорит: что хотите со мной делайте, ну нету пакета, и где оставил, неизвестно. Ну, это старческий маразм уже, я думаю, толстячку ведь за шестой десяток, ну куда ему курьером! Ан нет, начальству виднее: чей-то он там сват-брат, седьмая вода на киселе. А я-то на взводе, на весь мир злой - ну и ляпнул: "Да-а, Геннадий Петрович. Уволить Вас не могу: не в моей компетенции вопрос. Премии Вас уже лишали. Зарплату минимальную получаете. Как наказать-то Вас, чтоб впредь внимательней были? Остается одно - пороть..."
     Тот как затрясся! Это видеть надо: сказать ничего не может - знает, что виноват, но и на колено к пацану (а я для него пацан и есть - тридцать пять каких-то!) тоже особенно не хочет. А я-то начал во вкус ситуации входить, на стульчик сел, и по коленочке себе похлопываю приглашающе: давай, мол, милый, располагайся. Он решился, подошел ко мне, и вдруг, - детство, что ли, вспомнил?! - трясущимися пальцами начал расстегивать ширинку. Тут уж и я обалдел: думал, так, по мясистому заду через брюки похлопаю, ну и хватит со старика унижения на всю оставшуюся, а у него, вишь, свои представления о телесном наказании. Мне даже интересно стало, дальше смотрю. Ну, он портки немного приспустил, и на коленку ко мне животом пристраивается. Рожа пунцовая, брыльца трясутся... красавец! Ну тут уж я вообще не знаю, что за черт в меня вселился: "Э, нет, Геннадий Петрович! Так не пойдет. Брюки совсем снимайте, и побыстрее!" Строго так говорю, внушительно! Ну, он, путаясь в штанинах, кое-как портки скинул, и стоит возле меня, мнется, мол, не передумал ли я. Глаза несчастные такие, ляжки толстенькие - и те красными пятнами пошли.
     Я ему взглядом показываю - приступим. Он кряхтит, немалое свое пузо свешивает с моих колен, и затихает кверху задом, обтянутым семейными трусцами. Но мне все мало! Похлопав по объемному задку, я решительно берусь за резинку, и со словами: "Не обижайся, Геннадий Петрович, но нерадивых я секу только по голой попе",- стягиваю с него трусы махом аж до самых колен. От такого небывалого унижения он сначала затих, а потом мелко затрясся, всхлипывая где-то в районе моей левой ноги. И тут на меня накатило. Прямо передо мной была голая мужская жопа и отчетливо видные мне яйца, а когда мой диковатый взгляд уперся в стену напротив, на которой было зеркало, я увидел картину, от которой мой член так встал, что даже больно сделалось. Мужик, пусть старый и дряблый, на коленях у другого мужика кверху голым безволосым задом, член свисает между моих колен грустным хоботком (ничего, кстати, когда-то был Геннадий Петрович!), руками в пол упирается, а ноги практически на весу, от чего попка раскрылась (несмотря на все его усилия сжать ягодицы), и мне явно видна дырочка его анального отверстия, чуть даже приоткрытая...
     Бо-оже мой! Я шлепнул пару раз по этой жопе и чуть не кончил прямо в штаны: шлепал я не сильно, но пытаясь дотронуться до его коричневатой мошонки, покрытой редкими седыми волосками. Жопка его прилично колыхалась от моих шлепков, и член (мне было прекрасно видно в зеркале) подскакивал из стороны в сторону. От страха и унижения его яйца и хоботок прямо у меня на глазах практически втянулись в тело, как это бывает при морозе. Я шлепнул его еще разок, и, не давая встать и оставив руку на ягодицах, назидательно изрек: "На первый раз прощаю. Хватит с Вас. В следующий раз вздую ремнем, раз Вы по-хорошему не понимаете". В это время мой средний палец как бы ненароком касался его дырочки, и меня опять пронзило такое возбуждение, какого я от себя просто не ожидал. Я убрал руку с его толстенького зада, по переместил ее пониже, на ляжку. Сделал легкое движение, будто приглашал его встать, при котором кончики моих пальцев на долю секунды ощутили сморщенную кожицу его мошонки. Геннадий Петрович суетливо поднялся, и принялся поправлять запотевшие очки.
     Бог ты мой, все это время он был в очках! Пока руки у него были на уровне лица, я смог насладиться видом Геннадия Петровича спереди. Довольно забавное зрелища, надо сказать: необъятный живот свисал одной большой складкой, из-под которой тремя вытянутыми каплями стремились к низу довольно длинный (как я уже успел заметить) хуй и отвисшие яйца. Пах у него был практически безволосый, только кое-где проглядывали реденьки седые волоски. Покончив с очками, несчастный курьер натянул свои трусы, спрятав от моего полыхающего взгляда свои обширные "прелести", и понуро надел брюки. Он был в шоке от произошедшего, я понимал это, но я и сам был в шоке от моей реакции на его жопу, и искренне надеялся, что он этого не заметил. Уж даже и не помню, что я говорил, отпуская его из кабинета, но когда он ушел, я заперся на ключ, попросил секретаршу меня не беспокоить, и первым делом вздрочнул на еще до конца не пережитые впечатления. Вот мои пальцы касаются его дырочки... Она явственно сжимается от этого прикосновения. Но я подношу руку ко рту, облизываю свой средний палец, и одним быстрым движением всаживаю ему...Дальше я не додумал - чтобы кончить, мне хватило и этого...
     Итак, я гей. Новый поворот в моей жизни. И что мне с этим делать?! Раньше я ненавидел женщин, а теперь плюс к этому еще и люблю мужчин. Вернее, хочу. Но только очень сильно. День в офисе прошел как в тумане, я все время думал о случившемся и рисовал в своем мозгу все новые и новые эротические сцены... Я понял, что просто свихнусь от всего этого, и принял мужественное решение - напиться... А там видно будет...
     Всю дорогу до моего любимого бара Сашка поглядывал на меня в зеркало заднего вида (сегодня я развалился на заднем сидении), как мне показалось, сочувственно. Ему-то какое до меня дело?! Да и хуй с ним, в конце концов. Но все-таки, как ни хотелось мне остаться одному, я пригласил его перекусить со мной, прежде чем ехать домой. Он охотно согласился, запер машину и спрятал ключи в задний карман туго обтягивающих его ягодицы джинсов.
     Как ни странно, его общество было мне приятно. Он оказался острым на язык собеседником, простоватым, но по-своему умным. В двух словах поведал свою историю: тоже развод, но вынужден жить с бывшей семьей под одной крышей. Не очень-то весело.
     Я уже порядком нагрузился, когда мне приперло в туалет. Видно, походка моя была не особенно твердой, потому что Сашка вызвался меня проводить. В сортире он подошел к соседнему писсуару и покопался рукой в ширинке джинсов. Пока мы ссали, я довольно откровенно разглядывал его хуй. Он был небольшой, ладненький, необрезанный; когда Сашка закончил, он слегка встряхнул его, промокнул самый кончик туалетной бумагой, и бережно уложил в трусы. Точно не уверен, но вроде бы он тоже осторожно поглядывал на моего внушительного птенчика; но я-то был пьян и мог списать свой интерес на это, а Сашка и капли не выпил! Бля-адь, может, он тоже?!
     Мой дом был рядом, и я сказал Сашке, что, если он хочет, может запросто переночевать у меня, оставив машину под окнами: его, небось, тоже домой не больно тянет, а у меня бы мы выпили, сауна у меня маленькая встроенная прямо в ванной, да и с утра встать позже можно. Без задней мысли почти предложил, просто из чистой симпатии! Он так стрельнул в меня шальным взглядом, поблагодарил, и согласился.
     Дома я первым делом включил сауну, чтобы погрелась, подоставал из холодильника каких-то закусок и накатил нам водочки. Выпили, схрумкали по маринованному огурчику, закурили. Мы все время о чем-то говорили, и мне уже давно не было так хорошо в компании малознакомого человека, стоящего к тому же гораздо ниже меня на социальной лестнице. Когда сауна достаточно нагрелась, я показал Сашке комнату, где он будет спать, кинул на свежую постель полотенце и отправился в свою спальню. Там я скинул с себя одежду, и, решив отдаться на волю случая, отправился в ванную. Хоть я и пью сейчас прилично, и жру без меры, но тела своего стесняться мне еще не приходилось; до встречи с Натальей я много занимался спортом, и мои сто девяносто сантиметров роста не имеют ни грамма лишнего жира. Бабам, короче, нравлюсь. А вот мужикам?...
     ...В сауне была полутьма, мы сидели и травили анекдоты, в основном он и в основном про водителей. Уже в душе выдал очередной перл: мужики моются в бане, один к другому обращается: "Эй, водила, убери свой тазик!" "А откуда ты знаешь, что я водила?" "Да жопа у тебя в прыщах." Мы поржали, а он продолжил: "Это, кстати, беда настоящая! Чего я только не пробовал, а прыщи не могу вывести. Вот сам глянь!" И повернулся ко мне спиной. Да не просто повернулся, а нагнулся так чуть-чуть, чтобы мне виднее было! Слава богу, я уже успел на себя простыню накинуть, а то, повернувшись, он мог бы не понять, увидев мою моментально восставшую елду... Это была настоящая мужская задница! Все еще крепенькая, хотя от постоянного сидения (да и от возраста, чего уж греха таить!) начала слегка, самую малость расплываться; ягодицы почти без волос, а вот между ними видны жесткие темные волоски, окаймляющие дырочку, и на этих ягодицах - чистая правда! - несколько малопривлекательных прыщей.
     О, меня просто затрясло от этой демонстрации, и я решил идти напролом - будь что будет. Я легонько дотронулся пальцем до одного прыщика, а потом нарочито пьяноватым голосом сказал: "Фигня, Санек. У меня мазь есть, ща помажем, завтра следа не останется. Пошли накатим еще по одной, и в процедурный кабинет!" Накатили. Закусили. Я в простыне, он - голый. Сидит нога на ногу, между ляжек хуек зажавши, дымок пускает. Докурили. Я покопался в аптечке, нашел какое-то снадобье, по виду то, что надо, и стал лихорадочно прикидывать, куда ж его вести. Если в мою спальню - слишком большой намек (а вдруг он ничего подобного и в мыслях не держит!), в гостиной обстановка не располагающая к этим играм... Черт, пойдем уж в ту комнату, которую я для него определил - то, что надо. Бодренько потряс мазью у него перед носом, мотнул головой, пошли, мол; он согласно кивнул, смял сигарету в пепельнице, и отправился за мной. Я не оборачивался, судорожно прикидывая, что же делать. И придумал. "Ложись на брюхо, Сашок. Посмотрим давай, чего там у тебя. У меня ж первого меда диплом, не знал? Щас я тебя в момент вылечу".
     Он разлегся поверх одеяла, отвернув от меня голову, но я взял подушку и подпихнул ему под пах, чтобы немного приподнять его попку. Он был какой-то разомлевший, то ли от сауны, то ли от выпитого, но не сопротивлялся ничуть; я осторожно прикоснулся к его ягодицам. Как мне хотелось сжать их руками, помассировать, раздвинуть и полностью открыть своему взору его дырочку!.. Вместо этого я делал вид, что обследую его прыщи, пару раз чего-то хмыкнул себе под нос типа по-латыни, и с умным видом сказал: "Ну-с, понятненько. За результат почти ручаюсь. Вот только для профилактики лучше этой мазью мазаться полностью, тогда лечебный эффект проявится гораздо сильнее. Приступим." И я приступил. Это было мучение и блаженство! Пока я массировал ему плечи и шею, втирая "мазь" (обычный лосьон после душа), еще ничего. Потом я спустился к ногам, самое желанное оставив напоследок. Я поднимался своими ладонями все выше и выше по его в меру волосатым ногам, небольшим усилием чуть раздвигая их, чтобы чувствовать себя вольготнее на внутренних поверхностях его бедер...
     Он лежал тихонечко, у меня даже возникла мысль, что он заснул. И вот я дошел до его задницы. Щедро плеснув лосьона, я с силой вжал свои ладони в его ягодицы. Я уже едва владел собой, мне уже было мало того, о чем несколько минут назад только мог мечтать: сжимаю и разжимаю эти спелые булки, провожу между ними, легонько массирую дырочку, якобы распространяя по ней крем... Я глажу его промежность, и как мне хочется взять и сунуть ему палец в эту дырку, найти простату и слегка погладить самой подушечкой... Со спиной покончено. Переворачиваю Сашу лицом вверх, при этом получается, что попой он оказывается на подушке, которая была положена мной под его пах, и все его причиндалы являются самой привлекающей взгляд картиной. Хуй у него стоит. "Но это ничего не значит, - вихрем проносятся в моей голове мысли, - не был бы я лучшим массажистом нашей команды, если бы не знал, как сделать, чтобы у мужика стоял, даже если он сам этого не хочет".
     Сашка, однако, не выгладит смущенным: "Извини, шеф, жопа у меня - самая эрогенная зона, да и разрядки давно не было. Так что не обессудь!" Ха, видел бы ты мой хуй сейчас, испугался бы, наверное! Продолжаю массаж. Сейчас я глажу его шею и грудь; он лежит с закрытыми глазами и не выражает ни одной эмоции. Зато член его выражает отлично! Дохожу до сосков. И натыкаюсь на еще одну эрогенную зону! Он аж выгнулся, когда я дотронулся пальцами до обоих сразу и слегка потер. Нет, это было незначительное движение, но для моих натянутых нервов достаточно было самой малости. Блин, какое тело! Не слишком ярко выраженные мышцы, довольно узкая кость, но грудь широкая, а талия и бедра узкие. Кожа уже потеряла юношескую упругость и наощупь немного шершавая - поры великоваты. Блядь, да передо мной настоящий мужик, немолодой и знающий, что к чему, а я тут ласкаю его, как обезумевшая от похоти баба.
     Я-то знаю! Сколько раз вот так сам лежал и из-под опущенных век наблюдал, как этих сук бьет похотливая дрожь от прикосновений к моей коже... как меня сейчас! А руки между тем спустились ниже, к самому паху, пальцы уже зарылись в волосы, покрывающие его лобок. Решающий момент! Беру его член в смазанную лосьоном ладонь, и слегка подрачиваю, обнажая головку. Он лежит, как будто ничего не происходит! Уже решительней раздвигаю ему ноги, собираю в горсть мошонку, и... бля-а, щас кончу!!! Другой рукой снова принимаюсь за член, слегка сжимаю его рукой, и дрочу уже весьма недвусмысленно. Хуй у него, кстати, маленький. Чуть ли не весь помещается в моей ладони. Он открывает глаза, и тут я ему и выпаливаю: "Саш, а тебя жена поэтому бросила? - показываю на его член, имея в виду габариты. Он не успевает сообразить, что к чему, а уже кивает, - а мне нравится!"
     Все. Мне уже все равно, я переступил черту, и он все понял. Наклоняю голову и беру у него в рот. И что тут началось! Его аж подкинуло, ей-богу! Меня уже просто сотрясала крупная дрожь, я мял его яйца, отчаянно сосал член и при этом пытался раздвинуть его ягодицы, чтобы нащупать дырочку. Он стонал в голос, запрокинув голову, и я понял, что ВСЕ БУДЕТ. Терпеливо, как когда-то жене-целочке, я раздвинул его ноги еще пошире и заставил слегка согнуть в коленях. Мой палец уперся в его анус, уже (ха-ха) смазанный мной. Я немного погладил его, и дырочка немедленно расширилась, пропуская мою фалангу. Палец как будто сжали губами - полная иллюзия! Не переставая энергично сосать маленький пенис, я осторожно пробирался пальчиком в недра сашкиной жопы. Вспомнив про другую найденную мной эрогенную зону, левой рукой я добрался до его соска, и слегка погладил.
     Ребята, какой был эффект! Сашка буквально заглотил анусом мой палец, да так, что я даже приостановил движения внутри него. Тогда он сам начал вилять жопой, елозя на моем пальце, дрыгая ногами с широко растопыренными пальцами. Его стоны уже перешли в рычание от удовольствия, головка его члена раздулась, и я понял, что он готов кончить. Однако это пока не входило в мои планы. Я убрал свое лицо от его паха, переместил губы на левый сосок. Я лизал этот твердый бугорок и продолжал ебать Сашку, почти вынимая свой палец из его ануса и снова до упора загоняя его обратно. Потом я дотянулся до другого его соска, пару раз лизнул и легонько сжал зубами. Он уже откровенно подмахивал моему блудливому пальцу, и пытался сам подрочить брошенный мной пенис, но я одновременно мягко и решительно отвел его руку, и вновь приблизил лицо к его паху.
     Я удобно устроился между его широко разведенных в стороны ног и с удовольствием лизал и сосал его яйца, пощипывал губами кожицу мошонки, раздвигал языком яички и вылизывал промежность. Периодически я сжимал в ладони его член и слегка подрачивал, и тогда он выгибался навстречу моей руке и начинал стонать еще громче. Похоже, его простате было уже мало моего пальца. Я медленно свел на нет ласки и отодвинулся от него. "А что, Саня, не пора ли тебе попробовать моего члена?", - спросил я, нависая над ним. Он судорожно вздохнул, облизнул губы, кивнул, и перевел взгляд на мой пенис. Я плохо владел собой, но сам себе поклялся, что сделаю все медленно и аккуратно, причинив партнеру минимум боли. "Давай, Саша, раком становись!" Он повиновался и выставил свою круглую попочку, и раздвинул руками половинки, бесстыдно предлагая мне свою дырочку. Я схватил со столика какой-то крем, и, смазывая свой член, вылизывал эту норку, пытаясь языком залезть поглубже...
     ... Сначала он не пускал меня... "Потужься, Сашка, немного!" Он кричал и извивался подо мной, пока я осторожно пробирался внутрь его тела. Но я был непреклонен. Загнав свой хуй на две трети, я ненадолго остановился, давая нам обоим возможность привыкнуть к новым ощущениям. Он затих тоже. И я начал медленно-медленно двигаться в нем, пока он не расслабился полностью и перестал сжимать меня своим анусом. Я почти не прислушивался к своим ощущениям, полностью сосредоточившись на Сашке. От моих осторожных движений он стал немного постанывать, и, как мне показалось, это не были уже стоны боли. Я просунул руку под наши тела и захватил ладонью его член. Осторожно начал поглаживать самый кончик, немного увеличивая амплитуду движения бедер. Постепенно ощущения полностью захватили меня, и я забыл обо всем, трахая Сашку все сильнее и сильнее, бросив, на фиг, его хуй. Я держал его за бедра, регулируя скорость нашей ебли. Он кричал в голос, пытался подмахивать мне, но только сбивал с ритма. Поэтому я бросил его грудью на подушки, прижал свои телом, и тогда уж дал себе волю...
     ... Я осторожно вынул из него свой член и скатился в сторону. Я чувствовал себя совершенно опустошенным и выжатым, и единственным моим желанием было: спать, спать, спать Сашка лежал ничком и не шевелился. "Блядь, я ведь обидел его! Использовал, как шлюху дешевую, и даже не подумал о его удовольствии. А он ведь тоже мужик, и после такого возбуждения ему тоже надо кончить!" "Саш, - позвал я, - ты как?" Он не ответил, и я вдруг с ужасом увидел, что у него судорожно вздрагивают плечи. "Саш, ты чего это? Плачешь?!" Я силой перевернул его лицом вверх, и увидел на простыне под его пахом пятно. "Я кончил, понимаешь ты это?! Кончил, не дотрагиваясь до хуя, от ебли в зад! Я - пидор! Я, который всю жизнь сам баб ебал и они тащились... Бля-а..."
     ... "Саш, а тебе понравилось?" - спросил я полчаса спустя, осушив его слезы и баюкая на коленях, как ребенка. Он застенчиво кивнул, и спрятал лицо у меня на груди...
     Утром Сашка выглядел немного помятым. Усаживаясь за руль, он немного поерзал на сидении, и я понял, что, видимо, несколько переусердствовал вчера, причинив ему боль и неудобства. Но глаза были озорные, и значительные взгляды, которые он бросал на мою ширинку, говорили о многом.
     На работе мне некогда было предаваться посторонним мыслям, однако стремительность, с которой я вдруг стал убежденным геем, меня обескураживала. В обеденный перерыв я все еще размышлял об этом, когда в кармане зазвонил мобильник. Конечно, это была Наталья. Она сразу начала орать что-то невразумительное, из которых я понял только две вещи: что она опять пьяна, и что с моим сыном не все в порядке. Что именно не в порядке, я так и не смог понять. Я сказал ей, что немедленно приеду, и отключил телефон.
     Уже через полчаса я был у Натальи. Она была совершенно невменяема, глаза опухли от слез и алкоголя, речь была бессвязна и пестрела такими словами, от которых даже у меня уши вяли. Решительно отстранив ее в сторону, я прошел в комнату сына. Славка лежал под одеялом, свернувшись в комочек, и, видимо, спал. Я тронул его за плечо, он вздрогнул и повернул голову.
     "Славка, что у вас тут происходит? Почему ты не в школе? Что с матерью? Какого черта ты в постели, ты болен?!" Славка привстал на постели, обнял меня за шею и зарыдал. Мой четырнадцатилетний отпрыск вообще плакал довольно часто, он был ранимым, как девочка, его часто били, несмотря на высокий рост и не по годам развитую мускулатуру. Но в этот раз явно было что-то серьезное. Я тормошил его, пытаясь добиться хотя бы двух связных слов, но он, явно неспособный что-либо сказать от душивших его рыданий, вдруг лег на живот, стянул с себя трусы, и раздвинул руками обе половинки попки, совсем также, как Сашка несколькими часами раньше. То, что я там увидел, не оставляло сомнений - моего сына выебали в зад. Садистски, зверски выебали. И, похоже, не один раз. Кровь бросилась мне в голову, я перевернул сына лицом в верх и влепил ему оплеуху. Это подействовало, он перестал рыдать и посмотрел на меня более-менее осмысленно. "Как это случилось, Слава?!" - прорычал я. И мой сын поведал мне историю, от которой волосы зашевелились у меня на голове.
     В этой школе рано взрослели. Не от перенесенных страданий, а просто от того, что успели уже все попробовать. Мой сын, оказывается, не был исключением, а скорее даже правилом. Попробовав пару раз травку, он замахнулся более серьезные наркотики, и, как водится, начал втягиваться. Денег на дорогие дозы у него не хватало, и он стал приглядываться, откуда добывают "финансирование" на подобные вещи его одноклассники. И один из друзей однажды поведал ему, откуда. Речь шла о подпольном "голубом" борделе где-то за городом на какой-то даче, где мальчишеские попки пользовались огромной популярностью. Отбором этих попок занимались, оказывается, мальчики постарше из этой же школы, и за выходные "избранный" пацанчик мог намолотить приличные бабки. Они рассказывали об этом взахлеб, как там классно и весело, и начинающему наркоману Славке тоже захотелось срубить деньжат по-легкому. Однако надо было пройти "отбор" старшеклассников. Выглядело это так...
     ... Славку привезли на какую-то дачу, где уже были два-три его одноклассника. Наташка отпустила его без проблем, когда он сказал, что едет к другу по приглашению его родителей на все выходные. Мальчишки были уже немного пьяны, но не под кайфом - денег на дозу у них пока не было. Славке тоже предложили выпить, и он охотно согласился. Немного расслабившись от алкоголя, он осмотрел комнату, в которой оказался. Это был полукруглый зал с небольшой, освещенной немного ярче, чем остальное помещение, эстрадой. Других каких-то подробностей затуманенная память не сохранила. Через некоторое время в комнату вошли несколько старших парней, среди которых был взрослый мужик в кожаной куртке. Мальчишки несколько напряглись, и не напрасно.
     Вновь вошедшие расселись на стулья по бокам комнаты, а взрослый мужик сразу приступил к делу. "Так, ну давайте по одному. Ты первый!" - ткнул он наугад пальцем в одного из мальчиков. Тот растерялся: "А чего делать-то?" "Раздевайся и выходи на середину комнаты!" - последовала команда. Парень начал неловко раздеваться; когда на нем остались лишь трусы, он замялся и взглянул на мужика. Тот кивнул, оставайся, мол, так, и мальчик нерешительно двинулся в центр комнаты. "Ну, давай, подвигайся немного!", - приказал мужик, и нажал на кнопку магнитофона, и из колонок полилась томная тягучая музыка. Мальчик неловко переступал с ноги на ногу, двигаясь в каком-то нелепом подобии танца, но вскоре совсем остановился да так и остался стоять в пятне света, глядя себе под ноги.
     Мужик велел парню приблизиться. Мальчик затравлено подошел к сидящему и остался стоять перед ним. Мужик положил руки ему на бедра и немного приспустил трусы, так, чтобы стали видны паховые волосы. Парень перепугался уже по-настоящему. Тогда мужик правой рукой через ткань трусиков ощупал ему член и яички, а левой придержал его за ягодицы. Пальцы левой руки проникли под трусы и стали поглаживать кожу попки, хищно подбираясь к анусу. Остальные мальчики смотрели на этот спектакль со смесью страха и возбуждения, письки у всех стояли, и блудливые ручонки упорно возвращались в паховую область. Тем временем мужик извлек из трусов полудетский член паренька, зажал его двумя пальцами и обнажил головку. Некоторое время рассматривал, потом полностью стянул трусы. "Запоры не мучают?" - спросил он мальчика. Тот отрицательно мотнул головой, но мужик развернул его спиной к себе: "Сейчас проверим. Ноги на ширину плеч, нагнись и потужься!" Парень выполнил приказание, уперся руками в колени и замер, полыхая щеками.
     Мужик облизал средний палец и одним движением всадил его в девственную попку. Парень охнул от неожиданности и боли, и весь выгнулся. Мужик подождал пару секунд, а потом начал быстро двигать пальцем туда-сюда. Славка увидел, что член его одноклассника, до этого момента жалко висящий, начинает подниматься и увеличиваться в размерах. Мужик это тоже заметил, и свободной рукой начал слегка подрачивать ему. Парень ловил воздух открытым ртом, и уже сам насаживал свою попку на палец незнакомца. "Эй, ты! - мужик смотрел на Славку, - иди отсоси у него!" Славка торопливо подошел, неловко бухнулся на колени и холодеющей рукой приблизил член друга к своему лицу. Беря его в рот, он успел заметить искры торжества в глазах товарища, и, несмотря на растущее возбуждение, разозлился. Оказалось, Славка отлично знал, как надо сосать. Почти каждый день учительница преподавала ему эту науку вместо русской литературы. Не прошло и двух минут, как он ощутил судорожные сокращения и сперму у себя во рту.
     Незнакомец хлопнул парня по попе и сказал старшим мальчикам: "Пойдет! Теперь он ваш." Потом обратился к Славке: "Покажи-ка дяде, как ты это делаешь!" И расстегнул ширинку. Славка почувствовал себя даже польщенным, он сам вынул член незнакомца из трусов, и принялся сосредоточенно облизывать головку. Он так увлекся этим занятием, что не сразу понял, что же происходит. Из угла доносились какие-то странные звуки. На миг он оторвался от своего занятия, и увидел, как один из старшеклассников старательно всовывает свой член в анус Славкиного приятеля, только что удовлетворенного Славкой. Парень пытался кричать, но его рот был зажат ладонью старшеклассника, а двое других удерживали его за руки. Славке стало страшно. Мужик отстранил его голову от своего паха, и ласково сказал: "Покажи-ка мне свою попочку, сынок!". Славка оглянулся на оставшихся мальчишек, которые, забытые, сидели в уголочке и смотрели во все глаза, и начал раздеваться.
     Он остался в футболке и трусах, когда мужик рывком поднялся, прижался к нему, и прямо в ухо жарко сказал: "Потанцуем давай!" Он крепко обнял Славку за талию, а правой рукой начал прямо через трусы больно мять и тискать гениталии парня. От таких "ласк" Славкин стояк совсем пропал, он чувствовал себя несчастным и униженным, и со страхом ждал, что будет дальше. Краем глаза он видел, что его одноклассника трахает уже второй парень, и еще один держит наготове свой большой член с коричневатой головкой. Парень издавал тихие не то всхлипы, не то стоны, и вдруг упруго брызнул спермой аж до самой груди! "Да ему нравится!", - понял Славка. Мужик тем временем потянул Славку куда-то в недра дома. Плохо соображая, мальчик поплелся за ним, пока не очутился в комнате, единственным предметом мебели которой была большая кровать. Мужик грубо бросил Славку на эту кровать, содрал с него трусы, и повалился сверху.
     Славка пытался брыкать, кричать, но он был придавлен крупным мускулистым телом, лицо его было прижато к подушке, и ему едва хватало воздуха. Мужик тяжело дышал ему в самое ухо, и приговаривал: "Не надо брыкаться, сынок. Только больнее будет. А так я тебе сейчас попочку смажу, чтобы не поранить..." Славка ничего не слушал, поддавшись дичайшей панике, он чувствовал, как твердый огромный член втыкается в его анус, почти разрывая внутренности...
     ...Славка, конечно, получил свое. И заслужил то, что получил. Однако это - мой сын, моя плоть и кровь, и я не мог оставить без внимания его рассказ. Две недели я, взяв на работе отпуск, залечивал раны моего героя, как физические, так и душевные. Мать он до себя не допускал категорически, и я был единственным человеком, который мог хоть как-то облегчить страдания его несчастной жопы. Видя, как он мучается, я почти поклялся себе больше никогда не трахаться с мужиками, чтобы не дай бог никого не покалечить до такой степени. И одновременно я выведывал у сына адрес этой дачи, где его так отделали, с тем, чтобы познакомиться поближе с ее обитателями. Растление малолетних - дело, конечно, подсудное, но ведь и мой отпрыск - не ангел, тоже рыльце в пушку... Так что ментовка отпадает. Ладно, мужик я здоровый, и сам справлюсь. Тем более, что и пушка у меня есть (право имею), но, бог даст, не пригодится.