В многочисленной отечественной исторической литературе, – дореволюционной, советской и даже современной российской, посвященной Петру Первому практически отсутствуют какие-либо упоминания о его необузданной сексуальной жизни. При описании правления этого монарха отечественные историки традиционно главное внимание уделяют его эпохальным реформам, что совершенно справедливо, между тем как интимные странности царя-реформатора попросту замалчиваются. Напротив, иностранные, в первую очередь западные источники личной жизни Петра уделяют гораздо больше внимания чем его реформам, которые европейцев напрямую не касались и мало им интересны. Тем более, что сексуальные, особенно бисексуальные склонности первого российского императора еще в XVIII веке стали популярной темой великосветских пикантных анекдотов и откровенно скабрезных, а точнее просто порнографических карикатур, имевших самое широкое распространение в Европе.

С ранней юности, еще, будучи наследным принцем, Петр проводил большую часть времени в Немецкой слободе. Указанная слобода являлась уникальным совершенно автономным районом Москвы, в котором проживали иностранцы, главным образом европейцы. В отличие от варварской России в слободе существовал западноевропейский образ жизни.

Дома, костюмы, еда, нравы все было как в цивилизованной Европе. Естественно, что сексуальные отношения здесь были гораздо более свободными, - в слободе существовало несколько публичных домов с иностранными барышнями, вход в которые разрешался также только иностранцам. Присущая всему галантному веку мода на сексуальную распущенность не обошла стороной и московскую немецкую слободу. Посещая и подолгу (по нескольку дней) проживая в ней, юный Петр познакомился не только с любовным искусством еврошлюх, которых он потом всегда ставил намного выше русских женщин, но и попробовал (и хорошенько распробовал) бисексуальные ласки. Его наставником в этом деле выступал Э. Горн – шотландец, военный, как и всякий офицер тех лет – развратник, бисексуал актив.

Следует сразу опровергнуть существующий стереотип о якобы активной и даже агрессивной роли Петра в сексуальных сношениях со своими соратниками, например А. Меньшиковым, это неправда. Уже по своему сложению (широкий таз, отсутствие густой растительности на теле и на лице и т.п.) Петр имел предрасположенность к гомосексуальной любви в ее пассивной роли. Растливший царственного юношу Горн тогда же познакомил (и приучил) его к косметике, парфюмерии, европейской женской одежде и вообще искусству перевоплощения в сексуальную женщину. Всю свою (сексуальную) жизнь Петр не терпел бородатых русских мужиков, от которых несло чесноком и перегаром и в своих бисексуальных контактах, предпочитал почти исключительно европейских джентльменов (жеребцов).

Именно с той самой поры у Петра появилась страсть к западной одежде, часто отмечаемая российской исторической наукой. Однако последняя не указывает на тот, очень важный момент, что зачастую молодой Петр выбирал для себя модные женские наряды.

После сомнительных азовских походов Петр оправился в Европу в составе Великого посольства. Его целью было приобретение союзников для дальнейшей борьбы против Османской империи. Российская история с умилением рассказывает, как Петр путешествовал с посольством практически инкогнито, скрываясь под именем некоего Петра Михайлова. Между тем любая западная монография, посвященная петровской дипломатии, укажет на то, что большую часть времени, проведенного с Великим посольством в европейских странах, молодой царь скрывался не под именем плотника Петра Михайлова, а под именем дворянки Петры Романовской, переодевшись в соответствующий женский наряд.

Этот факт получил общеевропейскую огласку во время визита посольства во Французское королевство. Переговоры с министрами Людовика XIV не дали никаких результатов. В конце своего французского турне, российская делегация была удостоена финальной аудиенции у Короля Солнца, который, не стесняясь гостей, демонстрировал скуку и усталость. Стареющий монарх оживился лишь, после того как ему представили привлекательную молодую даму, склонившуюся перед Солнцем в почтительном реверансе. Каково же было удивление старого развратника, когда придворный на ухо сообщил ему, кто на самом деле скрывает свое тело под модными парижскими дамскими туалетами.

Буквально вскочив с трона, сладострастно оттопыривая нижнюю губу, Людовик подхватил молодую травести под руку и на глазах у онемевших от неожиданности гостей и собственных придворных увел ее прямиком в свою спальню. Монархи французский и российский отсутствовали не менее двух часов, - страдавшему отсутствием потенции королю требовалось все больше времени, чтобы вполне насладиться очередной любовницей или любовником. Через два часа они снова появились перед застывшими в ожидании французами и россиянами, причем Людовик имел вид победителя, сладострастно улыбался и облизывал рот, а Петр в помятом платье, покрасневший, стыдливо опустил голову и смотрел в пол.

Тем не менее, старый лис все равно обманул надежды русского царя. Военный союз двух держав так и не был заключен. На обратной дороге, кавалькаду карет Великого посольства настиг грузовой экипаж, доставивший русскому царю королевские презенты. В нем были платья, женское белье, парики, духи, косметика, множество очаровательных женских безделушек. Таким образом, неблагодарный король Франции зло подшутил над молодым и неопытным русским царем. Тут следует заметить, что неопытным Петр мог считаться в политических делах, в сексуальном плане в это время стараниями своих западных друзей он уже был опытной русской шлюхой, обученной доставлять все удовольствия активным европейским мужчинам.

Известным эпизодом в дипломатии Петра и в отношениях с европейскими монархами является его личная встреча с курфюрстом саксонским и по совместительству королем польским Августом Сильным в 1700 г. в литовском местечке Биржах. Август Сильный был одним из самых известных и гламурных королей галантного века. Помимо отличных манер, тонкого вкуса Август обладал атлетическим телосложением и незаурядным активным мужским темпераментом. Про него говорили, что за одну ночь он может посетить нескольких женщин.

Его любовницами были многие европейские красавицы того времени, давшие несчетное количество королевских отпрысков. Общеизвестным было и то, что Август развлекался отнюдь не только с дамами, но и с многими красивыми знатными юношами. К моменту саммита в Биржах царь и король, Петр и Август были достаточно наслышаны друг о друге, чтобы желать скорейшей встречи и самого близкого знакомства. Предвкушение этого знакомства возбуждало обоих, порождая самые запретные желания.

Официальная отечественная историография сообщает о том, что долгожданные переговоры стали большой победой петровской дипломатии – на встрече монархам удалось договориться о создании военного союза против Швеции. Подчеркивая доверительность установившихся отношений, российские историки с удовольствием сообщают о том, как два монарха, бывшие почти сверстниками и обладавшие одинаковым ростом обменялись одеждой и знаками (регалиями) отличия. Незадачливым историкам ура-патриотам невдомек, что указанная встреча, особенно история с обменом одеждой сопровождалась гораздо более пикантными или даже непристойными подробностями, быстро ставшими известными в Западной Европе.

Во время саммита в Биржах шатры российского и саксонско-польского правителей отстояли друг на расстоянии 200-250 метров. Ранним утром первого дня встречи Петр в сопровождении лишь одного адъютанта отправился с визитом в польский лагерь. Именно поэтому весь ход дальнейших событий остался вне поля зрения свидетелей с русской стороны и вся достоверная информация о последующих двухдневных «переговорах» доступна только по воспоминаниям придворных польского короля. А они сообщают следующие.

Повстречавшись, монархи радостно приветствовали друг друга, горячо обнялись, после чего Петр торжественно вручил Августу форму полковника Преображенского полка (его полковником был сам царь), царскую шпагу, а также орден Андрея Первозванного – знак царского достоинства. Август немедленно облачился в русский гвардейский камзол, который оказался ему впору – оба государя были примерно одного роста и комплекции, повесил шпагу и прикрепил ленту ордена со звездой. После своего переодевания в российского императора Август, в свою очередь преподнес Петру для переодевания … наряд польской дворянки !!!

Свидетели описывают, что подобное предложение Августа было рискованным, смелым, но полностью оправдало себя. Преодолев первое смущение, Петр возбужденный не меньше, а может и больше своего саксонского друга и будущего партнера принял подарок и даже согласился немедленно его примерить. Увлекаемый двумя польскими дворянами, он проследовал в королевский шатер, где уже находилось все необходимое для переодевания и последующего перевоплощения в женщину.

Август остался дожидаться Петра снаружи, где ему был поставлен полевой трон. Усевшись на него, король пытался скрыть возбуждение разговорами с несколькими окружавшими его саксонскими и польскими придворными офицерами. По их воспоминаниям все полчаса отсутствия Петра Август был рассеян, отвечал невпопад и демонстрировал все признаки перевозбужденного самца. Через указанный промежуток времени дворяне, сопроводившие Петра и бывшие с ним все время, вывели под руки из шатра исключительно привлекательную и соблазнительную молодую женщину. Подведенная к остававшемуся на троне Августу, одним из указанных поляков она была представлена собравшимся как Петра Романовская. Август едва скрывавший свою страсть с огромным трудом удержался от того чтобы вскочить и заключить красавицу в объятия в то время как она склонилась перед ним в почтительном реверансе.

В ответном приветствии Август высказал огромную радость от столь неожиданного знакомства и, выказывая свое особое расположение к Петре Романовской, тут же присвоил ей титул графини Речи Посполитой. Присутствовавшие тут же отметили, что Август, получив от Петра царские регалии (мундир, шпагу, орденскую ленту) тем не менее, не присвоил новоявленной графине пускай фиктивный титул королевы польской, чем поставил бы Петра вровень с собою. По-видимому, опасаясь негативной реакции на этот шаг со стороны своих польских подданных, он ограничился присвоением титула польской графини, который он раздавал направо и налево своим многочисленным любовницам-фавориткам, к которым он теперь присоединил и Петра, наряженного для этого в женское платье.

В подобной ситуации Петру оставалось только, как покорной поданной опуститься на колени и поблагодарить Августа, целуя его руку и обращаясь к нему «Мой Король!» Такое поведение царя и графини вызвало гул всеобщего одобрения у саксонской и особенно польской свиты Августа. Победоносный Август подхватив графиню с колен и взяв ее под руку стремительно направился в королевский шатер чтобы теперь по настоящему насладиться своей новой фавориткой.

В российских исторических отчетах о встрече Петра и Августа говорится о том, что последующие два дня после первого знакомства король и царь вели продуктивные переговоры, в результате которых Россия добилась значительного укрепления своего международного положения. На самом деле никто из россиян не имел не малейшего представления, чем на самом деле занимались эти два дня два монарха. С момента их первой встречи в российском лагере было объявлено, что Петр останется гостить у своего царственного друга. Никаких переговоров царя и короля в эти дни не было, потому что не было никакого царя, а лишь новая сексуальная фаворитка Августа графиня Петра Романовская.

Точно также как не было никакого стола переговоров, - большую часть королевского шатра занимало застеленное ложе, на котором курфюрст и король польский предавался непристойным (оральным и анальным) удовольствиям со своей новой русской фавориткой. Партнеры лишь изредка покидали шатер, например, графиню адъютанты Августа периодически водили к протекавшей рядом реке подмываться. Совершенно понятно, что все соглашения, подписанные, в конце концов, обоими монархами, отражали в большей степени саксонско-польскую позицию и сопровождались серьезными уступками с российской стороны.

Последующие события, связанные с Северной войной разлучили Петра и Августа, и у нас нет точных данных, встречались ли они еще когда-нибудь. Кроме того, у Петра в это время появился новый объект порочной страсти, о котором пойдет речь ниже.

После впечатляющих побед обновленной русской армии и флота над шведами под Полтавой в 1709 г. и при Гангуте в 1714 в Европе не на шутку всполошились, испугавшись стремительного роста военной мощи России, непомерного роста ее территориальных претензий и амбиций. Среди западноевропейских держав возник тайный союз с целью сдерживания российских агрессивных устремлений. Во главе этого союза встала Англия, традиционно стремящаяся не допускать чрезмерного усиления какой-либо из континентальных держав.

В 1714 г. в Петербург в качестве чрезвычайного и полномочного посла Великобритании прибыл сэр А. Бальфур – английский аристократ, один из богатейших и влиятельнейших людей туманного Альбиона, дипломат и политик с огромным стажем и не менее обширными связями в высших обществах ряда государств. Подобно другим аристократам того времени лорд Бальфур слыл неисправимым развратником с бисексуальными наклонностями. Со своими многочисленными любовницами и любовниками, среди которых были представительницы (тели) знатнейших фамилий Европы, он активно практиковал садомазохистские развлечения со сладострастными пытками и унижениями своих жертв. Современники называли его английским маркизом де Садом. Свое назначение в Петербург сэр Бальфур хотел использовать для умножения личных сексуальных побед, в частности его целью ни много ни мало было добиться взаимности от русского царя, широко известного в Европе своими пассивными бисексуальными склонностями.

Приезд столь значительной, сопровождаемой весьма пикантными историями особы вызвал в Петербурге живейший интерес. Огромный особняк, приобретенный Бальфуром в качестве посольской резиденции, быстро стал центром общения иностранного дипломатического корпуса, западных бизнесменов и некоторых избранных представителей местной аристократии и крупных коммерсантов. В петербургских салонах рассказывали удивительные вещи о том, что в апартаментах Бальфура, ему и его гостям прислуживают почти обнаженные юноши-рабы, собранные со всех стран и народов, подвластных Британской империи.

Среди них были мускулистые негры из британских африканских колоний, а также юноши из индийских княжеств. Многие из них были наследными принцами, взятыми Бальфуром у их родителей в заложники во время выполнения им дипломатической миссии в Индии и др. По приказу хозяина, покоренные и развращенные им юноши должны были доставлять ему и его гостям непристойные сексуальные удовольствия, участвовать в самых грязных и развратных оргиях.

Достаточно быстро через слухи эти скандальные подробности частной жизни европейских дипломатов стали известны Петру, который был ими ужасно возбужден и заинтригован. Именно поэтому, когда от британского посланника поступило приглашение царю самому посетить здание британского посольства в т.ч. и для проведения двусторонних переговоров, Петр даже обрадовался, что Бальфур не просится на аудиенцию во дворец, а приглашает к себе. Петру не терпелось увидеть собственными глазами все описанные чудеса. Тем более, что увиденное внутри превзошло все его ожидания. Самым неожиданным было то, что среди полуголых уже покоренных британцами африканцев, азиатов, арабов царь обнаружил светловолосых и белотелых русских мальчиков из весьма известных в Петербурге и Москве семей.

Появление порабощенных россиян в особняке лорда Бальфура было связано с его пребыванием в Париже за год до описываемых событий. Упомянутые молодые люди – представители родовитых семейств из обеих российских столиц были отправлены по указу Петра во Францию в Париж, учиться западным наукам и премудростям. В Париже не устояв перед соблазнами столичной распутной жизни, они оказались вовлечены в гей секс и гей проституцию. Выданные трибуналу католической инквизиции, традиционно строго каравшей мужеложцев, они должны были быть публично кастрированы. В самый последний момент плохих мальчиков выкупил у строго трибунала барон Вильеруа – известный французским аристократом, личным другом маркиза де Сада.

Куртуазный богач и завсегдатай столичных аристократических салонов Вильеруа был типичным высшим аристократом того времени. Любитель изысканных сексуальных удовольствий, одновременно он являлся организатором секс индустрии в нашем современном ее понимании. Барон, обладавший огромным состоянием, покровительствовал женскому монастырю Сен-ля-Труа в парижском предместье, куда обычно направляли согрешивших и раскаявшихся девушек и женщин из высшего общества.

Общая развращенность эпохи приводила многих девушек и дам из хороших семей к тайному занятию проституцией. В Париже процветали салоны наподобие салонов мадам Журдан или мадам Бовари, предлагавших особо состоятельным клиентам не только оперных певичек и балерин, но и женщин из буржуазии, и даже из высшей аристократии. Для последних оплачиваемая гастроль в салоне мадам Журдан или какой-нибудь гостинице давала возможность вернуть досадный долг, купить понравившееся украшение, да и просто было приятным любовным приключением. Естественно подобные занятия были сопряжены с риском быть пойманными, что в ханжеской католической Франции времен престарелого короля Солнца таило серьезные угрозы. По французским законам все женщины, уличенные в проституции, подвергались клеймению – на их гладко выбритом лобке выжигалась королевская лилия. Самым ужасным для легкомысленных великосветских красавиц было то, что это правило касалось женщин и девушек всех сословий в т.ч. дворянок. Кроме того, ритуальное обривание и брэндирование великосветских шлюх проводилось публично и сопровождалось злорадным смехом и даже плевками присутствовавших простолюдинов (и особенно простолюдинок).

Единственной поблажкой для дворянок была возможность избежать последующей обязательной ссылки в колонии, удалившись вместо этого в привилегированный монастырь, специализировавшийся на перевоспитании раскаявшихся развратниц из высшего света. Едва ли не самой знаменитой обителью такого рода был монастырь Сен ля Труа, которому покровительствовал барон Вильеруа, и в котором настоятельницей служила его двоюродная сестра Саския. С помощью этой всецело преданной ему родственницы барон превратил католический монастырь в тайный публичный дом. Скрываясь под обликом монахинь, распутницы безнаказанно продолжали заниматься привычным делом, обслуживая состоятельных клиентов, посещавших монастырь.

Вмешательство барона в последний момент спасло совращенных молодых русских дворян. Благодаря его взятке им удалось избежать кастрации (хотя двоих иезуиты все же успели кастрировать). Решено было ограничиться общепринятым для проституток клеймением – на попке у каждого русского мальчика ярко расцвела французская лилия. Публично униженные русские мальчики были поселены бароном в одном из его загородных владений, где стали заниматься сексуальным обслуживанием, присланных бароном богатеньких педиков.

В этом притоне их и отыскал лорд Бальфур. Сторговавшись с Вильеруа, он купил мальчишек, вывез их из Франции и забрал с собой в Россию. В Петербурге, молодые и красивые русские дворяне, обращенные в бескомпромиссное сексуальное рабство, являлись предостережением агрессивному российскому царю и явно указывали место, на котором предпочли бы видеть Россию из Лондона. С другой стороны, знатные невольники, вполне смирившиеся со своим новым статусом, бесстыдно демонстрирующие на публике свою наготу, подчеркнутую позорным ошейником, должны были стать ролевыми моделями для русской золотой молодежи, отчаянно гнавшейся за западной (в т.ч. сексуальной) модой.

Пользуясь впечатлением, произведенным с их помощью на русского царя, во время последовавших двусторонних переговоров английский посол в жесткой форме потребовал от России отказаться от дальнейших завоеваний и согласиться с ролью младшего партнера Великобритании. Кроме того, для гарантии будущей проанглийской ориентации России, лорд Бальфур напрямую предложил графине Петре Романовской стать его любовницей.

Царю было жалко результатов достигнутых над шведами побед, кроме того, невзирая на огромное сексуальное возбуждение, вызванное посещением вертепа сэра Бальфура, Петр оказался не готов стать его любовником (точнее любовницей). Проблема была не в том, что Петр считал сексуальную связь с Бальфуром унизительной, - перед Бальфуром обнажались, опускались на колени и ласкали его огромный член великосветские шлюхи, соблазненные им юноши и совсем еще мальчики из самых известных в Европе аристократических фамилий. Петра испугала перспектива секса с партнером, который унижал своих любовников, строго наказывал их за малейший отказ исполнять его извращенные фантазии. Общеизвестен был печальный пример леди Чарльтон, ставшей любовницей лорда Бальфура, что не уберегло ее прекрасные нежнейшие ягодицы от знакомства с розгами и плетью.

В европейских столицах обсуждалась история молодого лорда Чизвика, соблазненного Бальфуром и увезенного им во Францию, где молодой любовник принуждался к постоянному ношению женского платья и за два года бурного романа с Бальфуром почти полностью перевоплотился в женщину, а по некоторым слухам даже добровольно согласился на собственную кастрацию. Наконец еще свежи бы воспоминания о скандальной связи лорда с совсем еще юным виконтом де Вильневым, совращенным, фактически похищенным и удерживаемым в особняке английского де Сада в течение года. За это время Бальфур не только обучил своего нового любовника навыкам орального и анального секса, но и практиковал с ним БДСМ оргии, связывал его веревками, сажал в клетку, подвергал порке розгами и плетьми. Только вмешательство влиятельных родственников при французском дворе вырвало несчастного, развращенного и подавленного ежедневными унижениями мальчика из лап Бальфура.

Серьезно опасаясь подобной перспективы для себя, Петр отказал Бальфуру в его политических требованиях, а также сексуальных домогательствах. Подобная невежливость дорого обошлась России и ее императору. Британская империя официально объявила ему войну. С самого ее начала молодым российским армии и флоту пришлось довольно туго. В Балтийское море вошла мощная британская эскадра, и значительно более слабому русскому флоту пришлось прятаться от нее в Кронштадте. Английские корабли расстреляли из пушек укрепления на финском и эстонском побережье, только недавно ставших российскими. Со дня на день ожидалась высадка крупного английского десанта в непосредственной близости от Петербурга. Своими активными действиями англичане грозили поставить под сомнения все завоевания Петра в ходе длительной и утомительной Северной войны. В подобных условиях Петру пришлось пойти на примирение с победоносной Британией и согласиться на выдвинутые ею условия.

Эти условия были составлены и продиктованы Бальфуром. Английским посланником был придуман специальный ритуал, который позволил бы ему добиться всех поставленных дипломатических и личных (сексуальных) целей. Подписание капитуляции должно было состояться в здании британской дипломатической миссии. Петр прибыл туда сам инкогнито, представившись на входе, как польская графиня Петра Романовская, прибывшая к господину послу по личному делу. Отдав ей почести, как польской графине и не более, полуобнаженная негритянская прислуга Бальфура препроводила графиню в апартаменты посла, но не в гостиную как в прошлый раз, а прямо в его спальню. Раздев графиню, они оставили ее стоять голой перед Бальфуром, сидевшим, закинув ногу за ногу в вольтеровском кресле. Дождавшись пока все африканские рабы окончательно покинут помещение, лорд приказал графине опуститься на колени и широко раскрыть рот. Насладившись у нее во рту, Бальфур перешел (и перевел графиню) к глубоким анальным проникновениям. Лишь удовлетворив свое сексуальное желание и амбиции, лорд перешел к решению дипломатических вопросов. Обессиленный и забрызганный спермой Петр, под диктовку Бальфура подписал все статьи нового российско-британского мирного договора, а также обещал в дальнейшем по всем внешнеполитическим вопросам советоваться с английским послом и прислушиваться к мнению своего сексуального победителя.

После такого русско-английского сближения, сэр Бальфур, пользуясь вполне понятной неприкосновенностью со стороны петербургской полиции, превратил свой особняк в центр не только дипломатической, но и сексуальной (точнее гомосексуальной) жизни Санкт-Петербурга. Лордом были растлены множество привлекательных и знатных молодых людей, чьи родители занимали самые высокопоставленные посты в государстве. В тайных письмах в Лондон он с гордостью сообщал, что практика взятия знатных заложников в России оправдывает себя как нельзя лучше. Лорд хвастался своим лондонским друзьям, что ему известно о самых секретных планах петербургского кабинета и его отдельных министерств. Российские чиновники, чьи отпрыски оказались втянуты Бальфуром в гей секс и гей проституцию, ужасно боялись раскрытия им этой тайны и публичного позора. Страшась, секс шантажа они с готовностью сообщали всю необходимую информацию.

По той же причине, лорду были доступны любые секреты российской армии и ее генералов. Более того, многие из стройных, молодых, белокурых, главным образом гвардейских офицеров и гардемаринов также были растлены Бальфуром и регулярно по вызову посещали его особняк. Регулярно натягивающий их на британский член лорд Бальфур, щедро делился юными русскими наложниками со своими европейскими коллегами и друзьями, заявляя при этом, что теперь российская армия больше не угрожает Европе. Приученные обслуживать еврочлены, сосать, подставлять под них свои тугие белые попки, слизывать сперму, вылизывать евроанусы, эти мальчишки были навсегда избавлены Бальфуром от дурацких имперских комплексов и всецело отдавали себя еврожеребцам.

Напуганное размерами педиризации гвардейского корпуса, его командование даже учредило ежемесячные проверки офицерского очка на предмет степени его разработанности членом вероятного противника.

Не опасаясь преследования со стороны российской тайной полиции, Бальфур практиковал в своих бисексуальных оргиях вещи невозможные где-либо еще в России. Например, в стране категорически запрещались телесные наказания для дворян, они допускались лишь для низших классов. В то же время, при бдсм игрищах у Бальфура всех молодых дворян регулярно и больно пороли розгами и плетью, заковывали в кандалы, помещали в клетку и колодку, подвергали клеймению.

Сэр Энтони Бальфур прожил в Петербурге еще 4 веселых года и Министерство обороны Российской империи вздохнуло с облегчением, когда срок его дипломатической миссии был окончен и лорд вернулся в Лондон.