От автора: Сказка ложь, да в ней намек.

Я рос мальчишкой замкнутым и нелюдимым, но вовсе не скромнягой и не тихоней. Друзей у меня было не много - всего двое, а знакомых не было вообще. Впрочем, я великолепно чувствовал себя в одиночестве и всегда находил себе авантюры. Чужие мамы считали меня дурной компанией и, наверное, они были правы.

Я рано узнал откуда берутся дети – тайна была раскрыта в ожидании пополнения в семействе, и как туда попадают дети для меня секретом тоже не стало. Благо о цензуре и приличии в далекое начало девяностых на телевиденье еще не думали. Ведь все были опьянены свободой и демократией. Я до сих пор помню, как на экране молодая девушка держала обмякший член юноши.

Будучи маленьким мальчиком, я уже осознавал разницу полов и меня тянуло к срамному. Тогдашней моей излюбленной фантазией было представлять себя трансвеститом-эксгибиционистом. Меня не интересовали невзрачные вареники-писечки маленьких девчонок, ведь я успел насмотреться на свою новорожденную сестру. Куда более привлекательным мне казался мой собственный член. Но уже тогда меня заинтересовала сформировавшаяся женская грудь.

Ее изящные круглые формы, пышность и упругость казались мне такими же возбуждающими, как гладкая кожа моего собственного писюнчика. Я часто подрачивал сидя в ванне, представляя, как я обнаженный с красивой грудью молодой девушки бегаю по летней улице. Конечно, в то время у меня еще не было спермы, и крайняя плоть откатывалась только до половины моей бурой головки, но я все равно получал удовольствие, теребя член и играя с шелковистыми яичками.

Эх, тогда стояк был железный. Член вставал мгновенно и упирался дугой в пупок, сдвинуть его было трудно и даже болезненно. Иногда я тайком проносил в ванную комнату старую деревянную советскую линейку-треугольник. Я уже умел считать, и мне очень нравилось измерять свой член. Я до сих пор помню, какие у меня были тогда размеры: 9 см в длину на 2 см ширины. На той линейке было всего 17 делений, и я мечтал о том, что когда-нибудь мне ее не хватит.

Однажды ни с того ни с сего моя бабушка решила взять меня к себе на воспитание. Бабушка интересный и необычный человек, но проблема была не в ней, а в том, что она жила в деревне без ванн и туалетов, где я мог бы развлечься. Сложилось так, что в итоге я просто стал ходить в сельский детский садик, вместо присмотра бабки. Не знаю, в чем состояло бабушкино воспитание, почему я, городской парень, должен ходить с сельский детсад, но явно за этим скрывалась вселенская мудрость. Что такое детский сад представляют себе все. Чем он плох – тоже. Манная каша, тихий час…

И вот однажды, скучая во время такого тихого часа, я спустил свои шортики и начал дрочить. Воспитательницы нашего сада были явными халтурщицами и, как только думали, что дети уснули, уходили по своим делам. Я же лежал и играл ручками под одеялом, не опасаясь взрослых, но вскоре на меня обратил внимание мой сосед с кровати напротив. Парень поинтересовался, что я делаю, и я, не долго думая, поднял легкое одеяльце и показал, что именно я вытворял со своим писюнчиком. Глаза парнишки загорелись, он прямо впился взглядом в мой член. Мне это напомнило то, как я впервые увидел член своего отца, когда мы пошли вместе в туалет.

Впечатление трехлетнего ребенка, который видит рядом со своим сантиметровым в спокойном состоянии пенисом член, который как минимум в десять раз больше, трудно передать. Ручки парня быстро зашуршали под одеяльцем, явно повторяя мои движения. Затем мальчик поднял одеяло и я за ним. И тут же его взгляд стал мне понятен. Передо мною был пенис вдвое тоньше и меньше моего, единственное чему я позавидовал, так это то, что его вишневая головка оголялся хоть не целиком, но до самого венчика. Я сразу же почувствовал невероятный прилив гордости и возбуждения.

Мы смотрели на члены друг друга и дрочили, придерживая свободной рукой одеяла на весу. Нас увидели и другие парни. Все начали перешептываться и елозить ручками, как я, начали мелькать задранные одеяла, и только девочки, лежащие в дальнем краю комнаты у окна, толи спали, толи претворялись.

На следующий день все повторилось. Как только воспитательница ушла, все парни как по команде спустили трусики и начали дрочить, но мне уже было мало того факта, что рядом со мной дрочат. Я хотел увидеть члены других мальчишек, убедится, что мой больше, и показать его всем.

Я попросту сбросил одеяло и встал на кровать без штанов. Я вскочил так быстро, что мой нежный юный членчик со всего размаху шлепнул меня по животу. Я стоял и дрочил, возвышаясь над группой. Я слышал восторженные голоса. Моему примеру снова последовали. И вот уже напротив меня на кроватях стояли мальчики без трусов. А я все больше и больше гордился – у всей этой деревенской ребятни были тоньше и меньше, чем у меня. Самый большой член, что я увидел, был всего 2/3 от моего. Девчонки все так же спокойно лежали, но теперь с высоты мне казалось, что и они украдкой засматривались на меня.

Один из мальчишек с торчащим голым членом подбежал к ближайшей с головой укрытой девчонке, но его окликнули. Никто не верил, что девочки до сих пор спят, но все боялись, что они съябедничают.

На следующий день взрослые заметили, что мы не спим, но нам повезло - наш разврат остался тайной. Самых активных, крутящихся под одеялом вместо сна, поставили в тесный угол между кроватью и стеной. Эти неугомонные развратники отвернулись от читающей бабки-воспитательницы и начали дрочить прямо на месте наказания. Я лишенный такой возможности завидовал им, а еще я по-прежнему хотел убедиться, что в группе нет ни одного члена больше моего. И потому я начал специально крутится, ворочаться, баловаться. Наказание не заставило себя ждать.

Ну, кто из взрослых мог подумать, что ребенок хочет быть наказанным? Я радостно влился в толпу в углу и, пробившись в центр, обнажил свою гордость. Я с упоением рассматривал чужие члены. Все они мне казались такими непохожими на мой: тонкие, заостренные, короткие, и самое главное - кожица обнажала их малиновые головки куда больше чем у меня. И хоть в последнем я завидовал им, мой массивный ровный пенис с округлой головкой казался мне красивее. Мальчишки восторгались моим гигантом и хотели узнать его длину. За эти дни я увидел каждый член и успокоился, узнав, что самый большой из них был всего 6 см.

Я испытывал огромную гордость, как обладатель огромной детской ёлды, но, все же, меня беспокоила головка. Так и не увидев полностью оголенной шляпы, я начал думать, что малиновое тельце идет под кожицей до самого корня. Я стоял лицом к стене и гордо дрочил вместе с мальчишками. Тот факт, что я тереблю член в присутствии воспитательницы, да еще не один, был зверски возбуждающ. И парни, похоже, это тоже чувствовали. Их руки потянулись к соседским пенисам и теперь каждый из них дрочил чужой член. Я же не присоединился к этой идее. Мне стало как-то противно брать чужой или давать свой писюн в чужие руки.

На следующий день случилось кое-что странное. Девочки частично присоединились к нашей забаве. Ближайший ряд кроватей девчонок всколыхнулся от волн одеял, и взору мальчишек представились голенькие девичьи писечки. Девчонки никого не подпускали к себе, но охотно рассматривали с расстояния наши твердые шелковистые антеннки и лысенькие шарики. Я по-прежнему стоял на своей далекой от них кровати и наяривал стержень. А остальные ребята разделились: одни все так же драконили, рассматривая моего великана, другие демонстрировали свое собственное достоинство юным девушкам. Сам я смотрел, конечно же, в сторону малолетних дам.

И вдруг я заметил как на меня смотрит девчонка из того первого развратного ряда, точнее ее взгляд скакал от моей палки к моим глазам. Она на какое-то время перестала махать одеяльцем и смотрела, а под покрывалом двигалась ее рука. Что же она делает? Мне было так интересно! Ведь девочкам нечего дрочить! Мой взгляд прикипел к ней, и я узнал ее.


Это была моя соседка, точнее соседка моей бабушки. Вечером того же дня она заглянула ко мне в гости. Бабушка возилась в огороде, а я с соседской девчонкой направился в свою комнату. Было очевидно, что каждый из нас все еще думал о том, что происходило в детсаде. Нас раздирало любопытство, и мы сразу же решили играть в доктора. Я был первым. «Больной» (т.е. я) прилег, как полагается, на старую пружинную кровать и спустил шортики до самых щиколоток. Твердый и относительно большой для моего возраста член нависал над футболкой. Соседка, забывшись, а ведь она «врач», попросила разрешения прикоснуться к нему. Конечно же, я разрешил.

Ее нежные ручки дотронулись до моей шелковистой лысенькой мошонки и начали ласкать маленькие яички. На что я ответил игривым подергиванием члена. Каждый раз, когда я его напрягал, он отрывался от моего пузика и тянулся вверх и чуть-чуть назад, будто бы ожидая, что кто-то насадится на него. Ее глаза снова блестели от интереса, а пальчики гладили ствол моего писюнчика. Я же, из-за своего неуемного тщеславия, поинтересовался, нравится ли ей мой пенис. Оказалось очень!

Она восторженно рассказывала про то какой он у меня длинный, толстенький, гладенький, какая у меня красивая мясистая серо-буро-малиновая головка. Я чувствовал огромную гордость, слыша все это и видя ее безумно возбужденный взгляд. Ее пальчики стянули крайнюю плоть, и казалось, что мой малиновый округленный конец плавно переходил в ствол. Девочка поинтересовалась, а нельзя ли еще оттянуть назад, и я, желая быть во всем касающемся писюнчиков лучшим, уверил, что в следующий раз она сможет оттянуть кожицу аж до яичек.

И в этот момент я заметил, что только одна ее рука ласкала мою игрушку. Вторая девичья ручка скрылась в трусиках, слегка задирая сарафанчик. Это было именно то, что удавило меня днем. Я тут же поинтересовался, чем же она занята. Девочка смущенно начала объяснять, что она дрочит: что иногда ее посещает неукротимое желание потереть свою писечку, руки как бы сами туда тянутся и это невероятно приятно. Это было для меня абсолютно новым, и трудно укладывалось в голове, но чертовски возбуждало.

Мое постоянное желание похвастаться членом уступило место любопытству. Я хотел увидеть, как она это делает, и соседская девочка радостно согласилась мне показать. Я стряхнул со ступни трусы с шортами и сел на кровати, свесив ноги, а соседка спустила передо мною свои детские трусики. Она тяжело дышала, одна ее рука придерживала задранное летнее платьице, а вторая все быстрее и быстрее натирала круги на ее детской писечке в одном определенном местечке. Мне зверски захотелось попробовать самому, о чем я незамедлительно сказал ей. Наверное, в тот момент у меня были такие же стеклянные глаза.

Я встал, а девочка присела на мою кровать, опершись на локти, чтобы мне было удобно и подолы ее платьица не мешали, спадая вниз. Я подошел и осторожно положил свою руку между ее раскинутых ног. Она подстегнула меня несколькими словами, и я начал тереть указанное ею местечко. Я быстро вошел во вкус и набирал обороты. Девчонка снова тяжело дышала, но на этот раз откинула назад голову и закрыла глаза. Я видел, как она прижимала пальцы своих нежных ножек, и не выдерживал. Моя свободная рука схватила пенис, и я начал наяривать, но вдруг девочка начала неуклюже извиваться и схватила мою руку. Я сильно испугался, но почему-то не остановился, а ее ноги беспорядочно судорожно тряслись, пытаясь, толи сжать руку, толи разъехаться еще больше в стороны. Ее ослабшие и как бы окоченевшие ручки беспомощно отталкивали мою ладонь, а таз извивался, то подставляя нежную писечку под мои терзающие пальцы, то тикая от них.

И только когда я отдернул свою руку прочь, дрожь утихла и девочка замерла. Я волновался. Все ли с ней в порядке? И она сказала мне уставшим голосом, что это было потрясающе. По ее словам, оказалось, что, когда тебе дрочит кто-то другой, это в тысячу раз приятнее. Я успокоился и был готов продолжить наши игры и почувствовать, каково это, когда тебе дрочит чужая рука, но тут через весь дом послышался скрип входной двери и мы быстро оделись.

На следующий день я уехал на неделю в город. И как только я оказался в родной квартире, направился в мою любимую ванную. Ведь я обещал соседке, что она сможет откатить мою крайнюю плоть полностью. Я этого и сам хотел.

Закрывшись ванной комнате, я сидел в горячей воде и ждал, когда кожа на моих пальцах сморщится от жары и влаги, чтобы убедиться, что я достаточно отпарился. Затем немножко подраконив свою распаренную пипиську, чтобы она встала, я отвернул крайнюю плоть. Положив большие пальцы с обеих сторон края приросшей кожицы, я нежно надавил и медленно потянул в разные стороны.

Головку и кожицу пощипывало и пекло, но я не назвал бы это болью. И крови не было. Миллиметр за миллиметром обнажалась бурая головка и шкурка отступала. Вот я уже дошел до венчика и вдруг… рывок, и распрямилась огромная широкая (полтора, а то и два раза толще всего остального члена) шляпа, нависающая над стволом. Я испугался. Я не знал что это такое!

Я исступленно смотрел на свой грибок, и потихоньку до меня дошло, что так и должно быть. Я сидел в горячей воде и любовался. Казалось, мой писюнчик стал еще больше. Пекло всю неделю, что я был в городе, и я не мог подрачить. Мне оставалось ждать, когда все заживет. И только в последний день, перед самым отъездом, я смог опробовать свой «новый» орган. Крайняя плоть свободно гуляла по всей моей головке, даря еще более яркие ощущения, чем были, а, отводя кожицу полностью, я обнаружил нежную уздечку, которую было так приятно поглаживать.

Сразу же после моего приезда в село ко мне наведалась соседка. Мы снова отправились в мою комнату, дождавшись момента, когда моя бабушка ушла по делам. Возбужденная девочка сразу же разделать догола, ожидая, что ее снова будут ублажать, но я предложил опять поиграть в доктора. Она легла на старую кровать, а я подошел к ее лицу и спустил шортики, демонстрируя стоящий «врачебный инструмент», которым я намеревался обследовать. Ее игривые глазки как всегда сверкали. Девичья ручка потянулась к пенису и стянула крайнюю плоть.

Я сдержал обещание. Огромная размашистая мясистая головка еще больше набухла, почувствовав свободу. И хотя ее скромная ширина в 3 или 4 см вовсе не впечатлила бы взрослого, но в глазах трехлетнего ребенка это было гигантски. Я был лучшим из всего детского садика, лучшим в глазах этой девочки. Ее нежные пальцы возбуждающе прикасались к нависающему над членом венчику и уздечке. Девчонка лежала на животе, как я ее и просил. Со спины ее худощавое тельце для меня мало отличалось от девушек из виденного мною порно, хотя тогда я его уже смутно помнил. Я начал лапать ее попку, делая массаж.

Ручки так и тянулись к писе промеж ее худеньких ножек. Одна из моих рук оторвалась от ее юного нежного зада и с трудом нагнула мой по-малолетнему железно стоящий член, а вторая продолжала массировать ее мягкую жопку. Я водил своим членом по шелковистой попочке, ублажая свою уздечку и кончик головки.

Из-за крепкого стояка мне было неудобно, и я перекинул ногу через лежащую девчушку и навис над ней, опершись на руку, которой до этого делал массаж. Я продолжал одной рукой водить свой писюнчик по ее бледным и упругим ягодицам и заметил, что ее бедра начали шевелиться.

Ее обе руки уже давно ушли под нее и натирали чуть ниже лобка. Мы одновременно дрочили. Девчонка и я одновременно дрочили! А еще я чувствовал прикосновение ее нежной мягкой кожи к своему членчику, изгибы девичьего тела. Все это меня так возбуждало. Я направил свой пенис между половинок ее попки и начал ерзать по направлению к копчику. Мои движения стали напоминать то, что делают только взрослые, и девочка это заметила.

Похоже, она тоже откуда-то успела узнать, что это такое. Девчушка испугано спросила, не занимаюсь ли я с ней сексом. Я встревожено задумался, а затем ответил, что нет. Мне сразу же стало интересно, не хочет ли она заняться этим. Она отказалась, обосновывая тем, что от этого появляются дети, но я, исходя из своей детской логики, возразил, что у детей не может быть детей. Вскоре я ее таки убедил.

Девчонка села на краю кровати, расставив ноги как в прошлый раз, и раздвинула руками свой детский вареничек. Я подошел к ней вплотную и теперь устремился туда не рукой, а своим возбужденным членом, резко и глубоко… Она вскрикнула и оттолкнула меня со слезами на глазах. Со словами «Ты сделал мне больно» она начала одеваться. Я испуганный судорожно пытался ее успокоить и, наверное, не смог бы, не вспомнив недавнее обещание.

Ведь мне тоже было больно, но зажило и стало еще лучше, чем было, стало приятнее теребить себя. Я взахлеб рассказывал свою историю, пока она медленно, хныкая, одевалась. Услышав, что мне тоже было больно, она все-таки прониклась моими словами. Девочка согласилась подождать недельку, а затем попробовать снова. Правда с оговоркой, что если опять будет больно, то мы больше не друзья.

Через неделю в тихий час наша детсадовская группа снова придавалась разврату. Из коридора доносились тихие голоса персонажей какого-то бразильского сериала. Мы были как всегда без присмотра. Я же на этот раз не куролесил. Моя «соседка» тихо лежала и смотрела в мою сторону. Похоже, прошлая игра все еще пленяла наши умы, и мы ждем не дождемся новой. Я спокойно подошел к ее кроватке, и она предложила мне забраться к ней под одеяльце.

Мы лежали с головою под одеялом и хитро улыбались, а вокруг были голожопые драчуны. Кое-кто из детей заметил нас и начал шептаться и пялиться, остальные же продолжали исступленно натирать свои палочки. Мы тоже о чем-то пошептались и спустили трусики. Ее ручка потянулась ко мне вправо и нащупала мои нежные яички, а затем поднялась к тверденькой антеннке. Пару раз ее нежные пальцы скользнули по стволу моего горячего члена, гоняя кожицу, и обнажили размашистую головку.

Потом она перебросила через меня левую ногу и нависла надо мною, упершись руками в подушку. Я напряг свой твердый писюнчик, и он приподнялся, ожидая ее. Девчушка начала так приятно возить попкой, пытаясь насадиться на мой толстенький пенис, но это оказалось не так-то просто. И вот она смогла. Я почувствовал, как моя набухшая нежная головка скрылась в ней. Поддавшись ощущениям и инстинктам, я попытался засунуть своего дружка глубже, но в результате «соседочка» подскочила, а мой членчик почти выпал.

Нам пришлось медленно опуститься. Мой приподнятый таз лег на кровать, а девчонка продолжила движение, снова поглотив мою головку. Я сдуру опять ринулся вверх и вглубь, и все повторилось, но теперь мы поняли, что именно нам приятно, и вскоре наши движения стали согласованными. Я лежал, положив свои руки на ее попку, чтобы не дать ей соскочить с моего достоинства, а она прямо-таки скакала на мне, сама решая насколько глубоко насаждаться на мою плоть.

Мы тяжело дышали в лицо друг другу и потели. Теперь под одеялом нам было жарко, а от наших движений оно медленно, но неуклонно сползало с кровати. Я слышал удивленные, встревоженные и восторженные голоса детворы. Похоже, теперь все смотрели на нас. Некоторые просто не понимали, что мы делаем, а другие даже спорили о том, вправду ли у нас там секс как у взрослых. Все это нас еще больше возбуждало.

Неудобное одеяло рухнуло на пол, и я в дневном свете увидел, как мой писюнчик уходит на треть вглубь развратной девчонки. Снова тихие, но восторженные голоса. Мы оглянулись, не останавливаясь ни на секунду. Вокруг нас стояли и дрочили. Дрочили на нас! Даже девочки смотрели иступленным взглядом на то, как мой большой хрен входил примерно на 3 см в мою подругу. Я больше не мог… я прикусил губу, коленки поджались и член напрягся, пальцы на ногах прижались что есть силы, а на руках - вцепились в ее мягкую попку. В глазах потемнело.

Я кончил, хоть и без спермы. «Соседка» же не остановилась, а моя раздраженная головка продолжала добивать меня потоком ярких чувств. Не помню, было ли это приятно, но я постанывал и извивался под ней, а она все так же самозабвенно скакала и тяжко сопела. Правда, не долго.

Вскоре и девчушка сжала пальцы, вцепилась в подушку и задрожала, закатив глаза, а затем, подкосившись, рухнула прямо на меня. Было приятно держать девочку в объятьях после такого, но нам сонным и уставшим не дали отдышаться – звук старого телевизора утих. Вся ребятня быстро разбежалась по кроватям, а обмякшая «соседочка» аккуратно скатилась с меня на простыню и попросила поторопиться.

Я сразу же соскочил с кровати на подгибающиеся ноги, быстро поднял с пола упавшее одеяло, ища пропавшие шорты, и набросил его на полуголую подругу. Затем я схватил свою одежду и побежал, телепая уже опавшим писюном, к своей кровати на другой край комнаты. И только вскочив под свое одеяльце, я оделся.

В тот день я проспал намного больше положенного в тихий час, и никто не мог меня разбудить. И ее тоже.